Майор и волшебница

Грибники на окруженцев наткнулись? И благонамеренно донесли в комендатуру? Вовсе уж бред. Немцы по грибы не ходят, хотя здесь, в лесных районах, черт их знает. А главное – сейчас, в апреле, грибам категорически не сезон. Скорее уж бегемота можно встретить. А что? Была парочка случаев, когда после ожесточенного, с артиллерией и авиацией штурма немецких больших городов разнообразное зверье вырвалось из клеток и вольеров и разбежалось куда глаза глядят. Вася Тычко до сих пор вспоминает, как на него однажды совершенно ополоумевший носорог выскочил и растоптал бы, не заметив даже, не прижмись Вася к стеночке…

Влюбленная пара, искавшая уединения вдали от любопытных глаз? Или из той же оперы, но чуточку по другому сценарию – парочка, взаимно нарушавшая супружескую верность? Для, так сказать, предосудительной личной жизни здесь условия совершенно неподходящие, если нет места для встреч под крышей. Такой городок – кое в чем полное подобие моей родной деревни: на одном конце чихнешь, на другом скажут: «Будьте здоровы!»

Нет, это тоже отпадает. Кто-то особо въедливый может подумать: а с чего это эти прелюбодеи забрались в самую чащобу, да еще так далеко от города? Ну, я, конечно, не стал бы подыскивать «свидетелей», сказал бы, что сообщили и смылись от греха подальше, не назвавшись и адреса не оставив. Но все равно, вопрос такой может возникнуть, и заподозрят, что я что-то кручу…

Наши патрули на окраине городка (а они там регулярно ходят) увидели на опушке прятавшихся в лесу немцев и подняли тревогу? Вот это гораздо более жизненно… и связано с нешуточными сложностями. Ну, предположим, я сумею им втолковать, что именно это, то есть немцев-окруженцев, они и видели. Где гарантия, что не пойдут разговоры, не докатятся до начальства, а то и до Смерша? Где гарантия, что один из этих патрулей не осведомляет потихонечку Смерш о том и о сем? Отпадает. Есть несколько человек, в которых я был совершенно уверен, что словечка лишнего не обронят, – Сабитов, Кузьменок, еще парочка ребят из разведвзвода, Кузьмич с Васей. Но тут обязательно встанет другой вопрос: а с какой это стати я отправил в простые патрули командира разведвзвода и его ребят, своего ординарца и шофера? Людей, которые ни в караулы, ни в патрули никогда не ходят, не предусмотрено такое их служебными обязанностями? И снова я горю, как швед под Полтавой…

Хорошо еще, никто не отвлекал – ни звонки, ни посетители. Вот я и сидел, уперев локти в стол, сжав ладонями голову, казавшуюся мне сейчас непроходимо тупой, и лихорадочно искал выход, перебирая все варианты, какие только приходили на взбудораженный поджимавшим временем ум.

И ведь нашел! Беспроигрышный, железный, не способный возбудить ни у кого ни малейших подозрений!

Ситуация рисовалась следующая. Шагал это я мирно по улице по очередным служебным надобностям, и вдруг высунулся из-за угла пожилой лысый немчик, стал делать таинственные знаки, манить в тихий переулочек. Я пошел без страха – переулок был безлюдный, засаде, сразу видно, укрыться совершенно негде, а с этим шпендиком я в случае чего и без пистолета справлюсь, одним ядреным сибирским кулаком.

И немчик, поминутно боязливо озираясь, чуть ли не шепотом стал рассказывать. Я его, ручаться можно, видел впервые в жизни, но он откуда-то уже знал, что я – «герр комендант» (ну, может, показал кто). А посему он, как обыватель, полностью лояльный новым властям, и считает своим гражданским долгом сообщить именно герру коменданту об имеющем место явном нарушении порядка. Пресловутого немецкого орднунга.

Он, изволите ли видеть, живет на самой окраине городка, в крайнем домике, почти у самого леса. И не далее как час назад собственными глазами видел, как, укрываясь за крайними деревьями на опушке, человек десять немецких солдат наблюдали за городком, один даже в бинокль. В мундирах он не разбирается, он вообще с молодых лет не военнообязанный по… (тут он употребил какой-то заковыристый термин, которого я не понял), но ручается, что это были именно солдаты, уж повидать-то он солдат повидал. Все вооружены, кто с винтовкой, кто с автоматом.

Торчали они там с четверть часа, похоже, о чем-то спорили. Вид у них был самый предосудительный – мундиры грязные, сапоги нечищеные, половина без головных уборов, все несколько дней небриты. Потом справа, вдали, показался советский патруль, немцы проворно убрались в чащу и больше не появлялись. Будучи (как он чуть ли не через слово повторял) абсолютно лояльным к новой власти, он старательно читает вывешенные ею приказы. В том числе и тот, где отсиживавшимся в лесу немецким солдатам предписывалось оттуда выходить в ближайший населенный пункт и сдаваться (гуманное обращение гарантировалось). Таким образом, означенные солдаты злостно нарушают приказ военной администрации, о чем он, лояльный гражданин, считает своим долгом герру коменданту донести. И, точно так же боязливо оглядываясь, заспешил прочь, скрылся за углом…