Майор и волшебница

– Ага, – сказал Чугунцов. – И каждый второй – антифашист, не считая каждого первого. Как Гитлер столько лет продержался при таком количестве антифашистов, решительно непонятно. Будет свободная минутка, я тебе расскажу, какая у нас в городке позавчера была хохма… А сейчас давай больше не отвлекаться. Что он тебе рассказал?

– Живет он на краю городка, на том, что выходит на лес. И час назад видел на опушке с десяток солдат – прятались за деревьями и разглядывали город. Судя по его описанию, классические окруженцы потрепанные, перепачканные, небритые… Но все с оружием. Потом вдалеке показался наш патруль, и они живенько слиняли в лес.

– А мундиры были какие?

Я развел руками:

– Вот уж в мундирах он совершенно не разбирался. Невоеннообязанный, говорил. Вот, собственно, и все. Выложил все это и сбежал резвым зайчиком… Как думаешь, поискать его?

Недоверия в его глазах я не увидел – значит, моя выдумка прекрасно прокатила и была принята за чистую монету. Ну да, мало ли было похожих случаев с такими вот «лояльными гражданами» и «антифашис– тами»…

– Немножко дополняет общую картину… – задумчиво сказал Чугунцов. – Да нет, нет смысла его искать. – И ничего больше толкового не расскажет, чует моя душа, и главное, проческу скоро начнем, всех и так прищучим к чертовой матери… Ну а теперь – что мы знаем. Ты у нас все равно в подписках, как, прости за сравнение, Барбоска в блохах, так что тебе можно… Дела такие. Вот уже четвертый день, с тех пор как обосновались здесь и развернули свое хозяйство, пеленгуем некую радиостанцию. Стопроцентно немецкую – потому что вещует она из этого самого лесочка. Перехватили за три дня десять шифровок, а сегодня, когда я уже к тебе собирался, – и десятую.

– Расшифровали?

– Пока нет, – признался он. – Хотя ребята бьются. Одно ясно: среди захваченных нашими немецких шифров такого нет. Понимаешь, материала мало: радиограммы довольно короткие и почти все одного и того же содержания, кроме одной, но о ней чуть погодя. И еще одно ясно: батареи у них слабеют и слабеют, дохнут помаленьку, а запасных явно нет. Причем, что характерно, все передачи идут из одного места. Уж это-то наши установили совершенно точно: учли «треугольник ошибок», еще какие-то премудрости. Я в этих делах разбираюсь плохо, я в первую очередь разыскник, да и ни к чему подробности. Главное, передачи идут из одного места. Может, знаешь, о чем это говорит?

– А то, – сказал я. – Случалось с вами взаимодействовать. Это не диверсанты и не агенты. Эти в жизни бы не стали вести из одного места две передачи подряд. А наши лесомыки – целых десять шлепнули. Обычные окруженцы и в таких тонкостях не разбираются.

– Вот и у нас все так думают, – кивнул он. – Какие, к черту, агенты? Торчат на одном месте, с него и в эфир выходят… Давай-ка карту, покажу где; я уже знаю, что все карты у тебя. Наши ездили в лесничество, но там им старый хрен в форме, малость постукивая зубами от страха, клялся родной мамой и всеми святыми, что ни одной карты леса у него нет. Приходил «герр комендант» с двумя солдатами и унес все до одной.

– Ну, мне ж надо было разведгруппы готовить… – сказал я.

Развернул сложенную вчетверо карту и положил перед ним – городком к нему, передовой к себе. С минуту Чугунцов ее внимательно изучал, потом взял из ониксового стакана карандаш и очертил небольшой кружок тупым концом с круглой розовой резиночкой в аккуратном жестяном футлярчике (опять-таки выморочное имущество беглого доктора). Сказал уверенно:

– Вот тут они, сволота, обосновались…

И кружочек он начертил вокруг той точки, на которую показывал крестик Линды. И лежала эта точка как раз на пути, которым должна была пройти объединенная разведгруппа. Вот и выходило, что разведчики жизнью Линде обязаны – хотя никогда об этом не узнают…