Майор Казанцев и Европейский Халифат

- Им все с рук сходит, - все ораторствовал Писатель. - А знаешь, почему? Наша верхушка провозгласила гнилую идею об отказе от идеологии и сама попала в эту ловушку. Теперь ради священной свободы и гласности можно лить грязь на свое государство, клеветать, подрывать основы и заниматься идеологическим террором в якобы свободной от идеологии стране. Наши верхи хотят, чтобы у народа не было ощущения осажденной крепости. Мол, мы часть всего цивилизованного мира. И это ошибка. Они просто не понимают, что самая и вечная изначальная битва – это битва целей и смыслов. То есть битва идеологий.

- Дружище, здесь не Россия, а своя песочница.

- Ну да. Имя ей - цивилизованный мир. Вон он. Сегодня жжет чучела наших людей. А представится возможность – станет жечь и самих наших людей живьем. Не в первый раз.

Я взял из холодильника банку апельсинового сока, открыл ее, присосался с удовольствием. Упал в кресло и заявил:

- Разделяю твое негодование, Леонтий. Но для нас Золотая библиотека куда важнее чучела Президента. Поэтому давай кумекать, что будем делать с новой Нитью.

- С чем? – не понял Писатель.

- С Ивой, - поморщился я, посетовав про себя, что нельзя так распускать язык.

Ива должна быть Нитью и здесь. Поиск подкидывает порой совершенно невероятные сюрпризы. Все происходит неспроста. Все подчинено каким-то смыслам и прописанным сверху направлениям движения. А как же тогда свобода воли? Она, конечно, есть. И состоит в использовании шанса, предоставленного свыше. Главная задача наша – не упустить этот самый шанс.

Писатель отошел от окна, пристроился в кресле напротив меня и спросил:

- И что предложишь?

- Да просто позвони ей, - с напускной беззаботностью произнес я. - Узнай, как живет твоя забава в высоком терему. И осторожненько переведи разговор на Золотые листы. Кстати, где она живет?

- Ее галерея в Венеции.

- Неплохо устроилась, - оценил я.

- Она всегда неплохо устраивается, - то ли с осуждением, то ли с уважением изрек Писатель.

Он взял смартфон. Аппарат был, конечно, новый – всю его старую технику пустили под пресс, как только стало понятно, что наш мастер пера попал в поле зрения дестов. Но в новый смартик он предварительно перекачал информацию со старого. Так что теперь без труда нашел в телефонной книжке нужный номер. Ткнул пальцем в экран. И вскоре елейным тоном произнес по-русски:

- Ивочка, это я… Конечно, без тебя мне плохо. Даже хуже, чем с тобой. Хотя нет, не хуже. Хуже некуда… Я ерничаю? Ну что ты, я просто шучу…

М-да, похоже, отношения у них, как у двух скорпионов. То поглядят, то ужалят друг друга. Черт, он же с такими скабрезными шуточками собьет весь разговор!

- Я тут с товарищем по Европам катаюсь, - проинформировал он и невзначай бросил. - Слушай, не знаешь, как найти те листы из Золотой библиотеки, о которых мы говорили? Есть на них спрос и можно делать хороший гешефт.

Я чуть не пнул его по ноге. Простота хуже воровства. Но Писатель расцвел в радостной улыбке и проворковал:

- Даже так… Ах ты, моя птичка зубастенькая. Ну, тогда я прилечу к тебе. На крыльях любви, конечно. Ну и немного обоюдного коммерческого интереса.

Писатель дал отбой и кинул смартфон со стуком на столик. Откинулся на мягких подушках, блаженно улыбаясь.

- И что? – спросил я.

- Она сказала, что знает, где один из листов. Стоят ее услуги очень дорого. И она открыта для переговоров.

Вот так запутываются узлы, чтобы потом запутаться сильнее или распутаться разом, приведя к искомому. Аж голова закружилась. Так все просто и элементарно. Но так всегда бывает в итоге… Неужели скоро Предмет будет мой?

- Только она сейчас в Новой Зеландии, - опустил меня с небес на землю Писатель.

- Ничего себе. Туда лететь нам почти сутки, - заметил я.

- Лететь нам не надо, - успокоил Писатель. - Она скоро вернется. На днях. Не будем пороть горячку.

- Не будем, - согласился я, зная, что Нить нельзя сразу бесцеремонно натягивать – она может порваться.

- Она жадная, - предупредил Писатель. - О цене еще надо будет договориться.

- Договоримся, - заверил я. – Как поется в пенсе – нам нужна одна победа, мы за ценой не постоим. Мы тоже на войне, Леонтий. Хотя ты этого и не хочешь понять. И цена для нас уже не имеет значения…

Глава 4

Мы еще почти неделю проторчали в Линденбурге. Увидели из окна еще одну демонстрацию – на этот раз против нарушений прав геев в России. Писатель все грустил, что у него нет огнемета, чтобы высказать демонстрантам свое авторитетное мнение.

Между тем события покатились валом. Вышел на контакт Леший и назначил встречу.

Мы с ним встретились в классическом седом немецком замке под Линденбургом, ныне отведенном под выставку современных скульптур. Старинные площади, знавшие крики боли, грохот разрывов, звон клинков, видевшие завоевателей и освободителей, теперь были заставлены уродливыми конструкциями, якобы что-то означавшими в сумрачном пространстве современного искусства.

- Координаторы уведомили, что у нас полный завал. Война, будь она неладна, - сообщил невесело Леший. – Новый этап.

- Хочешь сказать, твою группу отзывают? – недовольно осведомился я.