Майская Гроза 3

— Оставили мы их тогда, по своим делам уехали. А когда вернулись… — Гельмут окаменел лицом. — В еe палатке целый десяток этих зверей в человеческом обличии находился. А на полу Жанна валялась. Ещe живая… Но без кожи… Кровавый ошмeток человеческого тела, который ещe пытался кричать от жуткой боли… А эти нелюди весело хохотали при каждом звуке, который она издавала…

Густава начало мутить. Он, конечно, предполагал, что захваченную медсестру ожидало изнасилование. Но такого жуткого развлечения любой нормальный человек и представить себе не мог.

— Вышел я тогда из палатки как в тумане, добрался до своего панцера, завeл двигатель и по этой палатке проехался. — Гельмут перевeл взгляд вдаль. — Вперeд-назад, вперeд-назад, вперeд-назад… Пока крики этих тварей слышны были.

Гельмут замолчал. Молчал и Густав, не решаясь прервать страшный рассказ.

— Соображать я стал, когда от палатки только куча кровавых лохмотьев осталась, вперемешку с человеческими внутренностями. — Продолжил Гельмут. — Представил в каком виде панцер и погнал его к речке, которая неподалeку протекала. Загнал танк в речку и вдоль неe около километра гнал, пока не засел в песчаной косе на повороте. Выбрался из танка, а меня всего колотит как от лихорадки, зубы стучат, пальцы трусятся. Вспомнил, что под сиденьем у меня бутылка коньяка припрятана была и обратно в панцер. Отхлебнул несколько глотков, вроде полегче стало. Решил я тогда в лагерь идти, бутылку, естественно, с собой прихватил. Пока шeл почти всю оприходовал, в общем оказался я в нашей палатке пьяный до полного изумления.

Гельмут поменял травинку и продолжил.

— Проснулся я оттого, что по лагерю испанцы вместе с нашими офицерами бегают. Выясняют — кто с марокканцами расправился. Наши, конечно, всe отрицают. И машины все на месте, и люди в наличии. Вдруг слышу к моей палатке идут. И голос знакомый говорит, что «этот негодяй здесь».

Гельмут в очередной раз замолчал.

— Я не понял, а причeм тут ваша ссора с Хайнцем? — Спросил Густав.

— Предал меня твой брат! — Отрезал Гельмут. — Сам пришeл к испанцам и указал — кто это сделал и где он находится.

Пришла пора молчать Густаву Оберту. В голове вертелись самые разные обрывки фраз, пытались сложиться в осмысленные предложения, но каждый раз получалась какая-то белиберда. Наконец нужные слова были найдены.

— Почему он это сделал?

— Я же тебе говорил, что он стал слишком серьeзно относиться ко всему этому. — Гельмут опять кивнул в сторону флага со свастикой. — Я его тогда тоже спросил — почему? Он мне так и ответил — «ради сохранения дружбы между борцами за общее дело».

Густав вдруг подумал о том, что испанцы не должны были выпустить Гельмута живым.

— Как ты уцелел?

— Я тогда представил себе, как марокканцы с меня живьeм кожу сдирают, и решил, что живым не дамся! — Гельмут нервно дeрнул губами в некоей пародии на улыбку. — Схватил трофейную гранату, которыми мы в лагере республиканцев разжились, чеку выдернул и пообещал взорвать себя вместе с теми, кто меня арестовывать пришeл. Испанцы врассыпную. Один Хайнц остался. Тогда мы с ним и поговорили в последний раз. — Гельмут в первый раз за всe время разговора посмотрел в лицо своему командиру. — Я был уверен, что он просто за свою жизнь испугался, ведь по танку всe равно бы узнали, кто это сделал. А он мне бред «про общее дело и единение борцов с коммунизмом». — Гельмут отвернулся и закончил усталым голосом. — Я с нелюдями и людоедами объединяться не желаю, какими бы идеями они свои звериные инстинкты не оправдывали.

— А потом? — Спросил Густав.

— А потом меня наши лeтчики в ближайший самолeт затолкали и на взлeт. Вместе с гранатой. Я еe над лагерем марокканцев выкинул. Они в это время в центре толпились и орали что-то. Надеюсь, попал. — Гельмут усмехнулся. — Затем меня в «тeтушку Ю» посадили и в Рейх. В Германии шум поднимать не стали, погоны, награды, партийный значок втихую с меня долой, и в отставку. Я, откровенно говоря, концлагеря ожидал, но обошлось.

У Густава возник ещe один вопрос.

— А почему ты пошeл в мой экипаж?

— Ты позвал. Я пошeл. — Гельмут пожал плечами, демонстрируя, что не понимает смысл заданного вопроса.

Густав не нашeлся что сказать.

— Густав, у меня к тебе одна просьба. — Гельмут поменял очередную травинку. — Не бери Карла с собой. Не нужно малышу в этом участвовать.

Густав опять промолчал. Мать слeзно умоляла его взять младшего брата с собой. Она почему-то была уверена, что в экипаже старшего брата еe любимый Карл будет иметь больше шансов уцелеть. Густав не стал еe переубеждать, хотя считал, что намного лучше было бы упрятать его в одном из тыловых гарнизонов поближе к западным границам. Но не сложилось. Старые армейские друзья отца попали под подозрение в нелояльности при расследовании прошлогоднего покушения на фюрера и были отправлены в отставку. Те же немногие из них, кто ещe удержался на старых местах, старались поменьше привлекать внимание к себе. Пришлось забрать шестнадцатилетнего Карла с собой и зачислить радистом в свой экипаж.