Майский цветок

Жестокій и жадный, онъ умѣлъ кстати дать песету, былъ за панибрата съ рыбаками, a племянники, не обязанные ему ничѣмъ, кромѣ надежды получить послѣ него наслѣдство, считали его за самаго услужливаго и почтеннаго человѣка во всей окрестности, хотя имъ случалось, – правда, рѣдко, – бывать на Королевской улицѣ, въ красивомъ домѣ, гдѣ жилъ ихъ дядя въ обществѣ единственной дебелой и зрѣлой служанки, говорившей съ нимъ на «ты» и находившейся съ нимъ, по словамъ сосѣдей, въ близости, весьма опасной для его родственниковъ, такъ какъ она знала, гдѣ у хозяина спрятана кубышка.

Марьяно выслушалъ Ректора, полузакрывъ глаза и нахмуривъ брови. «Чортъ! чортъ!.. Придуманото недурно… Ему нравятся такіе люди, какъ Паскуало, работящіе и смѣлые…»

Тутъ, воспользовавшись случаемъ удовлетворить свое тщеславіе разбогатѣвшаго невѣжды, онъ пустился въ разсказы о своей молодости, когда онъ вернулся со службы безъ гроша и, не желая рыбачить подобно предкамъ, ппавалъ въ Гибралтаръ и въ Алжиръ, чтобы оживить торговлю и избавить людей отъ непріятности курить поганый табакъ изъ лавченокъ. Благодаря своей смѣлости и помощи Божьей, онъ скопилъ себѣ на прожитокъ въ старости. Но времена теперь не тѣ: въ старину можно было плыть прямо, a теперь береговая стража подъ командою у офицериковъ, только что вышедшихъ изъ школы, много о себѣ воображающихъ и развѣшивающихъ уши на всякіе доносы; теперь ужъ не найдешь такого, который протянулъ бы руку за фунтикомъ-другимъ съ условіемъ ослѣпнуть на часокъ. Мѣсяцъ назадъ, около мыса Оротезы, конфискованы три лодки изъ Марселя съ грузомъ полотна. Значитъ, осторожность нужна большая. На свѣтѣ стало хуже. Развелось много доносчиковъ, которые дуютъ въ уши полиціи… Однако, если Ректоръ твердо рѣшился… то слѣдуетъ браться за дѣло, и уже никакъ не дядя будетъ его отговаривать: напротивъ того, ему пріятно, что племянникамъ надоѣло быть оборванцами и хочется устроить свою жизнь. Бѣдному отцу Ректора, храброму Паскуало, тоже было бы лучше не возвращаться къ рыбной ловлѣ, а продолжать торговлю…

Чѣмъ онъ можетъ помочь племяннику? Пусть тотъ говоритъ смѣло, потому что въ дядѣ своемъ имѣетъ отца, который съ радостью его поддержитъ. Если бы дѣло шло о рыбѣ – ни копейки, такъ какъ Марьяно ненавидитъ это проклятое ремесло, гдѣ люди изводятъ себя ради жизни впроголодь! Но такъ какъ рѣчь совсѣмъ о другомъ, то все, что угодно! Тутъ онъ въ себѣ не воленъ; изъ любви къ контрабандѣ онъ готовъ на все! Когда Ректоръ сталъ робко излагать свои желанія, запинаясь и боясь запросить слишкомъ много, дядя остановилъ его рѣшительнымъ тономъ.

Разъ у племянника есть лодка, все остальное беретъ на себя дядя. Марьяно напишетъ въ алжирскій складъ своимъ пріятелямъ, чтобы дали хорошій грузъ и записали на его счетъ. Если же Паскуало ухитрится благополучно выгрузить товаръ, то дядя поможетъ распродать его.

– Спасибо, дядюшка, – бормоталъ Ректоръ, на глазахъ котораго выступили слезы. – Какъ вы добры!

– Довольно, лишнихъ словъ не нужно. Дядя исполняетъ свой родственный долгъ. Сверхъ того, онъ сохранилъ наилучшія воспоминанія о покойномъ Паскуало. Какая жалость! Такой прекрасный человѣкъ! Бравый морякъ!.. Ахъ, а кстати… изъ барыша отъ продажи племянникъ получитъ тридцать процентовъ, остальное же дядя беретъ себѣ. Какъ говоритъ пословица: «родство родствомъ, а деньги счетъ любятъ».

Ректоръ, тѣмъ неменѣе растроганный, одобрялъ это удивительное краснорѣчіе цѣлымъ рядомъ кивковъ; затѣмъ они замолчали. Антоніо продолжалъ сидѣть къ нимъ спиною и смотрѣлъ на игроковъ, безучастный къ этому разговору, веденному тихо, съ пристальными взглядами и почти безъ движенія губъ.

Дядя Марьяно заговорилъ опять. Когда же состоится поѣздка? Скоро?.. Онъ спрашиваетъ потому, что надо, вѣдь, написать тамошнимъ пріятелямъ…

Ректору нельзя было ѣхать раньше страстной субботы. Хотѣлось бы пораньше, но обязанности – прежде всего. А въ страстную пятницу ему какъ разъ предстояло вмѣстѣ съ братомъ участвовать въ процессіи «Встрѣчи» [10] , во главѣ отряда іудеевъ. Нельзя же бросить обязанность, присвоенную семьѣ съ незапамятныхъ временъ къ великой зависти многихъ! Свой нарядъ палача онъ унаслѣдовалъ отъ отца.

А дядя, слывшій въ околоткѣ за невѣрующаго, потому что отъ него попы ни разу не поживилисъ ни одной песетой, покачивалъ головою съ важнымъ видомъ. Онъ одобрялъ племянника: «На все – свое время!»

Когда Ректоръ и Антоніо увидѣли, что идутъ пріятели дяди, они встали. Тотъ повторилъ, что они могутъ разсчитывать на его помощь и что онъ еще повидается съ племянникомъ, чтобы покончить дѣло. He хотятъ ли они чего-нибудь? Вѣдь они еще не ѣли?

– Нѣтъ? Ну, такъ на здоровье и до свиданія, ребятки.

Братья тихо пошли по пустому тротуару и вернулись въ кварталъ мазанокъ.

– Что сказалъ тебѣ дядя? – равнодушно освѣдомился Антоніо.

Однако, увидѣвъ, что братъ ему киваетъ въ знакъ удачи, онъ обрадовался. Значитъ, поѣздка рѣшена? Тѣмъ лучше. Посмотримъ, добудетъ ли Ректоръ богатство, а самъ онъ зашибетъ ли денегъ, чтобы пріятно прожить лѣто!