Майский цветок

Ректоръ объяснилъ преимущества своей методы: «никогда не слѣдуетъ грузиться въ портѣ. Дядя Маріано зналъ по опыту, что тамъ слишкомъ много «мухъ», готовыхъ передать по телеграфу въ Испанію названіе и матрикульный нумеръ лодки, чтобы получить долю конфискованнаго. Всего лучше брать грузъ наружи, ночью, пока темно, а съ наступленіемъ утра поднять паруса, пока не замѣтилъ никто, и удирать къ испанскимъ берегамъ, прежде чѣмъ туда дойдетъ какая-либо вѣсть. При такихъ условіяхъ – поди-ка, отгадай, чѣмъ трюмъ набитъ»! И добродушный рыбакъ смѣялся своей воображаемой хитрости, про себя восхищаясь мудрости дядюшки, надававшаго ему столь хорошихъ совѣтовъ.

Между тѣмъ какъ хозяинь ждалъ груза, не сводя глазъ съ той темной части берега, гдѣ блеснулъ красный огонь, Антоніо и матросы, сидя на носу и болтая ногами надъ моремъ, съ завистью смотрѣли на освѣщенный городъ. Мужъ Росаріи хорошо помнилъ, какъ проводилъ тамъ время, и повѣствовалъ пораженнымъ товарищамъ о своемъ весельѣ въ Алжирѣ. Онъ имъ указывалъ пальцемъ на фасады съ надписями изъ газовыхъ горѣлокъ и съ ярко-освѣщенными окнами, откуда неслись крикливая музыка и гулъ, похожій на жужжаніе осинаго гнѣзда. «Ахъ, молодчики, какъ тамъ было весело!» И юнга, разинувъ ротъ отъ уха до уха, блестя глазами, съ понятливостью порочнаго мальчика мысленно рисовалъ себѣ почти голыхъ пѣвицъ въ исполинскихъ тюлевыхъ шляпахъ, ревущихъ пѣсни на подмосткахъ, потряхивая въ тактъ бедрами и животами.

Вонъ та улица, что идетъ прямо, вдоль набережной, безконечною линіею сводовъ съ газовымъ рожкомъ въ каждомъ углубленіи, напоминая собою церковную стѣну, это – Бульваръ Республики, окаймленный большими кофейнями, куда господа офицеры ходятъ пить полыновку; тамъ рядомъ съ ними сидятъ за столиками богатые мавры въ монументальныхъ чалмахъ и еврейскіе купцы въ роскошныхъ и грязныхъ шелковыхъ кафтанахъ. Дальше идутъ другія улицы, также окаймленныя арками и пышными магазинами, потомъ есть «Площадь съ Лошадью» [13] , гдѣ большая мечеть, просторное бѣлое зданіе, куда эти простофили-арабы входятъ босикомъ, чтобы раскланиваться съ костями Магомета; тогда какъ наверху, вотъ на этой башенкѣ, которая видна съ лодки, молодецъ въ чалмѣ въ извѣстные часы воетъ и скачетъ, точно помѣшанный.

На каждой улицѣ можно встрѣтить дамъ, очень хорошо одѣтыхъ, пахнущихъ чудесными духами, ходящихъ въ развалку, точно гуси, и отвѣчающихъ «спасибо» на каждую любезность; а также – солдатъ въ ермолкахъ съ длинными кистями и въ такихъ штанахъ, въ которые можно запрятать цѣлое семейство. Попадаются люди изо всѣхъ земель, самые лучшіе на всемъ свѣтѣ, бѣжавшіе сюда вслѣдствіи неладовъ съ начальствомъ у себя дома; и черезъ каждыя двѣ двери – прилавокъ и столики, за которыми тяни полынную, сколько влѣзетъ!.. Антоніо все это видѣлъ и теперь описывалъ прочимъ съ жестами и подмигиваніями, въ нужныхъ мѣстахъ подчеркивая картинность своихъ фразъ пантомимою, вызывавшею взрывы непристойнаго хохота со стороны юнги.

А верхній городъ, гдѣ живутъ мавры? Силы Небесныя! Вотъ ужъ стоитъ посмотрѣть! Помнятъ ли они тотъ проулочекъ въ Грао, у базара, гдѣ, разставивъ локти, упрешься въ обѣ стѣнки? Ну, такъ это – очень широкая улица, сравнительно съ тѣми щелями, что перекрещиваются въ верхнемъ кварталѣ, почти закрытыя сверху выступами крышъ, а внизу полныя нечистотъ, стекающихъ по плитамъ крылецъ. Приходится подкрѣпляться во всѣхъ попутныхъ кабакахъ, когда хочешь пролѣзть въ такія улицы; да и носъ необходимо затыкать передъ лавками, жалкими норами, на порогѣ которыхъ эти разбойники мавры курятъ на корточкахъ, лопоча Богъ знаетъ что на своемъ собачьемъ языкѣ.

Тамъ можно въ самомъ дѣлѣ прожить припѣваючи и въ дни безденежья набить себѣ животъ за гроши. У кого крѣпкій желудокъ и кому не страшно видѣть, какъ ѣдятъ «кускусъ» руками, которыми только что гладили себѣ ноги, тотъ можетъ за реалъ получить полную тарелку и въ придачу два яйца, красныхъ какъ на Пасхѣ, а потомъ напиться кофе изъ чашки величиною въ орѣховую скорлупу, растянувшись иа эстрадѣ арабской таверны, послѣ чего уснуть подъ флейту и два тамбурина.

Все, что хочешь, тутъ есть для веселья. Жалостливыя мавританочки, готовыя къ услугамъ каждаго, съ расписными лицами, ногтями, окрашенными въ синюю краску, и грудью, испещренною грубой татуировкой, зазываютъ къ себѣ прохожихъ, стоя на порогахъ; въ баняхъ, голстыя негритянки съ глазами, какъ у фарфоровыхъ собакъ, улыбаются, предлагая сдѣлать вамъ массажъ своими толстенными лапами; и, чортъ возыіи! есть еще и барыни, закутанныя такъ, что видишь только носъ да одинъ глазъ, въ широкихъ штанахъ, въ которыхъ онѣ ходятъ покачиваясь, и въ плащахъ, изъ подъ къторыхъ выглядываютъ: расшитая золотомъ курточка, руки, похожія на ювелирную выставку, к объемистая грудь съ безчисленными ожерельями изъ мелкихъ монетъ и полумѣсяцевъ.