Мак

Я следовала за Макариусом, и мы наконец вышли на улицу за ворота. Стук лошадиных копыт и болтовня кучеров наполняли холодный воздух. Пока он, продолжая держать меня за руку, вел нас вперед, ко мне возвращались воспоминания о джунглях, дожде и маленькой хижине, в которой этот мужчина, полностью обнаженный, скользил меж моих бедер, даря мне наслаждение и вдыхая запах моих волос.

«Господи боже! Что происходит?»

Но, тем не менее, я не боялась. Я хотела быть с ним, потому что любила его.

Мы повернули за угол и прошли через ворота соседнего большого белого дома с колоннами. Мимо этого дома я проходила миллионы раз. Когда-то он принадлежал местному губернатору, но тот покинул Сан-Франциско несколько месяцев назад и, по слухам, продал дом богатому торговцу из Нью-Йорка. Ходили слухи, что этот торговец даже ни разу и не взглянул на дом, но, по всей видимости, люди ошибались, — этот торговец стоял сейчас рядом со мной. И он принадлежал мне.

Через парадные двери мы попали в роскошное фойе, стены которого покрыты белым мрамором, а потолок украшен расписными фресками. В моей голове все чаще всплывали мысли, что мои родители отрекутся от меня, узнав, что я побывала здесь. Его слуги наверняка будут об этом судачить.

В гостиной уже был разведен камин, а на меленьком столике у дивана с обивкой из пастельно-голубого цвета стоял графин с темным напитком, думаю, с виски.

— Это твой дом? Он чудесен.

Проигнорировав мой комплимент своему дому, Макариус отпустил мою руку и, подойдя к столику, налил себе выпить.

— Не желаешь? — спросил он.

— Нет, спасибо. Я не пью, но ты… можешь… — Я не могла даже закончить фразу.

«Да что это со мной, бога ради?»

Макариус сделал глоток и поставил бокал на столик. Пауза затягивалась.

— Ты хоть представляешь, как долго я тебя искал?

— Как такое возможно, если мы с тобой только что встретились?

Он повернулся и строго посмотрел на меня своими голубыми глазами.

— Мы оба знаем, что это неправда, Олла.

— Меня зовут Эвелин. Эвелин Берджесс.

— Называй себя как хочешь, но это не изменит тот факт, что ты моя и что я отведу тебя в свою комнату.

Слишком ошеломленная, я не могла двигаться, думая о том, что еще не ложилась в постель ни с одним мужчиной.

— Как я могу помнить тебя? — наконец спросила я.

Макариус положил свои руки мне на плечи и прошептал:

— Потому что мы с тобой связаны. До последнего вздоха в каждой нашей жизни.

Он медленно наклонился, прикоснувшись своими губами к моим, отчего на меня нахлынули новые воспоминания. Я увидела, как вокруг костра собираются люди с темной кожей и черными как смоль волосами. Когда-то я любила этих людей, но они сделали меня крайне несчастной, разлучив с возлюбленным.

— Не понимаю… — прошептала я, отстранившись.

— Необязательно понимать. Прислушайся к своему сердцу.

Он снова взял меня за руку и повел по мраморной лестнице в свою спальню, где уже разведенный камин боролся с холодом зимней ночи. Не заметив ни одного слуги по пути сюда, я почувствовала облегчение.

Когда Макариус запер за нами дверь на ключ, часть моего мозга понимала, что покинуть бал с абсолютно незнакомым человеком, отправиться к нему домой без сопровождения с намерением отдать ему себя — полнейшее безумие, но другая часть твердила, что я ждала этого всю жизнь.

Этот красивый мужчина вырвал меня из моих размышлений, когда обхватил рукой мой затылок и поцеловал. Его язык тут же ворвался в мой рот, пробуя и смакуя; губы Макариуса были мягкими и сладкими, как ликер. Не успев понять, что происходит, он оторвал меня от пола и бросил на кровать с четырьмя столбиками по углам.

— Прости, сегодня я не могу не торопиться, — хриплым голосом произнес он и задрал мои юбки.

Макариус навис надо мной, и я увидела, как одной рукой он приспускает свои штаны. Прежде чем он коснулся головкой члена моего влажного и жаждущего лона, ожидание уже превратилось в пытку. Я задержала дыхание, потому что слышала много неприятных вещей о том, что из себя представляет соитие с мужчиной, но мои воспоминания говорили о обратном. Я помнила, какое наслаждение он способен подарить мне.

— Я люблю тебя, ты ведь знаешь это? — спросил он, глядя мне в глаза.

Внезапно я увидела, как вокруг него словно фейерверк вспыхивали краски разных оттенков: желтые и белые пятна с красными и черными прожилками.

Я ничего не ответила ему, потому что он толкнулся вперед, и его член прорвался сквозь хрупкий барьер, причиняя мне боль. Макариус вошел глубже и, когда боль стала почти невыносимой, остановился, позволяя жжению утихнуть. Я расслабилась, зная, что худшее позади.

— Готова к большему? — прохрипел он, едва дыша.

— Да. Хочу еще.

Он полностью вышел из меня, а потом плавно толкнулся вперед, доставляя мне такое удовольствие, что я приподняла бедра ему навстречу, желая почувствовать его еще глубже. Найдя удивительный ритм, Макариус высвободил мою грудь из платья и наклонился, взяв в рот сосок. Его посасывания вызвали восхитительные ощущения, отдающиеся внизу моего живота.