Макароны по-флотски

В общем, не сговариваясь, прошуршали мы вниз по шеломайнику, меж корявых камчатских берёз, и на велики – прыг! Да как рванули… Куда? В комендатуру, конечно. Она ж рядом. Двое рванули, а я остался в лесочке чуть ниже по склону, потому как фотоаппаратик-то мой, мама на одиннадцатилетие свой старый подарила, поскольку себе родители купили какой-то «ФЭД». Фотик под берёзой закопал и жду. Час жду, полтора жду… надоело, и этих обормотов всё нет и нет… Вылезаю из зарослей и вижу: о, ведут нашего «дядю-грибника» пятеро матросов в синих робах, с карабинами СКС ведут, и штыки примкнуты. Фотоаппарат с объективом-пушкой у «дяди» на шее висит, лукошко в руках, рожа грустная, глаза вниз. И три насупленных офицера рядом. И меня – цап-царап! «Ты такой-то?» Я чуть в штаны не напустил… В общем, приходим в комендатуру, а там мои сидят, смирненькие такие, и ещё несколько грозных офицеров с пистолетами; и говорят они нам: никому ни гу-гу, марш домой. Перед этим опросили, конечно, всё записали. И вечером домой к каждому пришли, и с родителями о чём-то недолго на кухне говорили. Типа – спасибо мальчишкам: пошли, мол, сорванцы, за грибочками (правда, в запретную зону), а бдительность проявили, но об этом никто не узнает, вот так. Ремня, конечно, получили все трое. А вот орден или медаль – шиш. И больше про то ничего не знаю я. И вообще нас там не было.

Что? Статья в «Пионерской правде»? Да ладно вам, хватит ржать.

А вообще страстей всяких разных было – у-у-у. Достаточно. То на краю Ближнего озера видали троих аквалангистов в чёрном, в воду они залазили. Залезли и не вылезли. Кто видел? Ну, пацаны, конечно. Увидели и немедленно побежали-рассказали куда следует. Я уже старшим лейтенантом был. На другом-то берегу озера – часть воинская, хранилища, а в хранилищах лежат не скажу что, притом до фига. Ну просто дофигища. Чуть дальше – вторая часть, там ракеты. Баллистические, крылатые, зенитные… на любой вкус. И это всем известно. Я тут же к Паше-особисту: «Паш, ну расскажи»! А он: «Да я сам ни черта не знаю». И улыбается, жук. Кстати, примерно тогда же ещё одного «грибника-фотолюбителя» отловили, тоже погрузку ракет снимал. И не только с сопки. И дальше всё то же: тс-с-с!

А потом где-то на Северном флоте нашли такую интересную штуку – с виду сухой сук, каких в лесу навалом. Вроде ничего особенного. От сука две ветки торчат. Сук – ну совсем как настоящий. Не отличишь, пока в руки не возьмёшь. Но вот внутри него... А ветки – это антенны. Кто-то его положил неподалёку от дороги, по которой возят не скажу что, основание сука рукой сжал, там такая ампулка с электролитом раздавилась, и начал тот сук считать единицы автомобильной техники, которая ездит туда-сюда, да ещё и различать, гружёный «урал» едет или пустой. И если гружёный, то чем. И периодически через антенны – тю-лю-лю! – в режиме СБД[10] на спутник, которые стаями над военно-морскими базами нашими летают, либо на «Орион», который четырьмя своими моторами гудит на самой границе наших тервод.

Так что ходили мы потом широкой тройной цепью и внимательно рассматривали все ветки, камни и пни… Регулярно ходили. Называется «ПД ИТР» – противодействие иностранным техническим разведкам. Не помню, чтобы мы хоть раз чего-то такое нашли, но мероприятие сие каждый раз отрабатывали на совесть.

Это уже потом, в 90-х, американские развед… ой, шпионы! – приезжали прямо на наши подводные лодки, в соответствии с очередным договором по ограничению: «Смотрим вашу лодку… ну, скажем, вон ту, шахта номер семь». Открывают, снимают боевой отсек и смотрят – ага-а-а! Сколько голов? Три – можно, больше трёх – нельзя. Договор-с. И не только подводные лодки проверяли, но и… стоп, хе-хе, не будем. А наши шпи… ой, разведчики! – примерно то же самое проделывали в американских базах. Вроде бы как. Договор же обоюдный. Но это было уже очень даже потом.

Кстати, про то, как я (и никто другой) в 83-м году пропустил на Камчатку шпионский «боинг», который потом сбили, я уже как-то рассказывал… Ну везёт мне в жизни на шпионов, угу.

Ладно, теперь собственно история. Про шпионские-то страсти. Тоже из детства.

Собачка у нас была. И мама вечером пошла её выгулять перед домом. А дом окнами на бухту выходит. Перед ним ещё два дома, но вот как раз между ними двумя – такое пространство, и как раз на бухту Крашенинникова, которая сразу за лесочком, меньше полкилометра. Стемнело уж. Собачка делает свои дела (вот не помню, как собачку звали, да и какая разница), а мама видит, как из одного окошка среднего подъезда, третий этаж, кто-то фонариком моргает. Точки и тире. Тире и точки. Мама работала инженером-программистом на режимном гидроакустическом полигоне (он, кстати, и сейчас номинально существует), так что двоичную, восьмеричную и шестнадцатиричную систему знала назубок, а посему сразу определила, что это какой-то секретный код. Сигнал! А куда? В сторону бухты… Прямиком! Оппаньки!