Макароны по-флотски

Впервые в истории всех флотов всех времён и народов без пяти минут демобилизованные годки не отбирали у салаг десерт, а впихивали его в них насильно. Животы не болели, нет. Но уже почти тошнило – слишком уж много их было, гадости этой цитрусовой.

Под закат вторых суток экипаж благополучно закончил затопление последнего ящика из-под проклятых апельсинов и пошёл вязаться к родному пирсу в любимой Карантинной бухте. Медики удрали на берег раньше, вызвав катер. Ну, здравствуй, МИЛЫЙ ДОМ!

Хорошо ещё, что кокосами в этой треклятой Бизерте не затарились.

ТИХАССКАЯ ИСТОРИЯ

(без прикрасс)

Короче, рассказываю. Ушёл один каплей после обеда на корабль заступать, а супружница евойная вечером скачками в ресторан «Дельфин» – ну, ты ж знаешь наш кабак; а там уже сидели два плейбойчика – два молодых и легкомысленных мичманка с другого парохода, и уже очень даже фиолетовые; а её посадили к ним за столик, и они её накачали до своей кондиции; и поволокли на какую-то хату, и там втроём опять сливу квасили, а потом устроили тантру на троих; а один из них был не то писарь какой-то, не то секретчик, и у него в портфеле валялась печать с корабля – «Для пакетов», и они ей сдуру на задницу штук сорок этих печатей для хохмы понаставили; а потом все скисли и спать завалились; утром они утопали к себе на корапь, а она домой – досыпать; и хрючила до вечера, пока голодный супруг с дежурства не пришёл; она: здравствуй, мой любимый-ненаглядный! – а тот: эх, давай, моя лапочка, вставай в «арбалет», ветви персика хочу... ну, она встала, он ей халатик задирает, а там на лоснящейся жопе – сплошное делопроизводство, да так чётко, что даже номер в/ч разобрать; «А-а, с-сука, стерва!» и всё такое прочее, да по печатям коленом – н-на!!!, стакан шила вмазал и гневной рысью на пирсы; там узнал, что за в/ч, какой пароход и где стоит; прискакал туда, смёл пинками всю вахту на трапе и прямиком в каюту к командиру, с воплями – мол, щас разломаю ваше корыто к едреней фене, если вы мне сию минуту прямо тут дознание не проведёте; ну, командир, конечно, в полчаса обо всём дознался, а в каюте там ещё зам сидел и помощник; короче, тех двух обалдуев сразу на губу определили, на сколько-то там суток с продолжением; а перед нашим каплеем, как положено, культурно извинились и налили ему как следует, в итоге напоили в дрисюсюлю; а что знают двое – то знает и свинья, и уже через день над этой мулькой вся 10-я оперативная эскадра хохотала, а потом и по всему Тихасу[11] раззвонили; так что народ ржал целый месяц, пока какая-то другая весёлая история у нас не приключилась, и про эту агонию забыли... Вот такая вот Кама-сутра... Да если б у нас регулярно такие залипухи не случались, мы бы в этом Тихасе давно все сбрендили просто...

ПРО КРЕМОВЫЕ РУБАШКИ

Не, ну это случай... ну, который ещё у Покровского в книжке «Корабль отстоя» – ну, который так и называется: «Кремовые рубашки». Вы что же, всерьёз думаете, он там много чего присочинил? И что офицерские кремовые рубашки, пахнущие, как портянки Маннергейма, это метафора? Вы что же, и в самом деле так думаете?

Ну да, Сан-Михалыч тот ещё мастер сочинять и врать, о да, а то как же, а то он не флотский, а то он не подводник (впрочем, в этом плане какая разница), да только в книжках у него всё из жизни понавытащено. А жизнь – она ж как подкинет, как подсунет... Да куда там, целая ватага сценаристов во главе с Хотиненко и с Катькой Бигелоу, которая «оставляющая вдов», до такого не додумаются ни в жисть. Ибо слабовато им и кисловато.

Потому что кремовые рубашки – это из самой что ни на есть жизни. Хотите, познакомлю с главным героем саги?

Он эти самые кремовые рубашки в тазике замочил, чтобы потом постирать.

Заметим: постирать, а не отстирать.

Потому что отстирать их вообще нереально. По краям манжет и воротник изнутри, а ещё самые уголки воротничка, да-да, там два таких мерзких колючих места. Вся рубашка как бы кремовая, а эти места всё равно серые. И хоть как ты их стирай. Хоть чем. Хоть в бензине и уайт-спирите кипяти.

В Бечевинке юные офицеры практиковали метод «сухой стирки». Принцип известен: покупаем двадцать кремовых рубашек, плюс три, которые уже выдали. Берём одну и носим до такого состояния, что пора бы ей, болезной, в стирку. Надеваем следующую. И так до тех пор, покуда рубашки не кончатся. А когда кончатся, берём весь этот ворох, выбираем самую чистую и носим её, пока не начнёт пахнуть, как вышеупомянутые портянки вышеупомянутого барона фон М., который Карл, а по совместительству ещё и Густав. Потом следующую – а там уже и год прошёл, и пора в отпуск, и вообще скоро уже очередное воинское звание.

А некоторые и вовсе не стирали. Новую пошёл купил, старую выкинул. Как и с носками. Называется «метод абсолютной стирки»

Но то в Бечевинке, а герой нашей саги служил на «велосипеде» в Рыбачьем. На «Барсе». Командир группы радиоразведки в гордом звании капитан-лейтенанта. И рубашки стирал в полном соответствии с требованиями руководящих документов.