В общем, замочил он дома в здоровенном тазу все свои кремовые рубашки, кроме той, что на нём была. Да-да, в тёплой водице и со стиральным порошком.
Замочил и сдуру вышел на улицу. Зачем-то. В магазин или просто прогуляться – значения уже не имеет. Поскольку тут же был отловлен рыскающим по гарнизону озабоченным начальством: эй, там какая-то лодка «твоего проекта» срочно в море выпихивается, людей не хватает, экипаж набирают методом свободной охоты (такое практиковалось постоянно)... в общем, попался.
– Да чё ты куксишься? На два дня всего! Вышли, нырнули, потом стрельба и всё, всплыли и домой! Давай, чеши на седьмой пирс.
Через месяц с чем-то лодка вернулась в базу с победой. А в доме, где Саша жил, – там люди уже в противогазах ходят, поскольку не квартира, а «ИГ Фарбениндустри». Он дверь ключом открыл, а оттуда пряная волна тёплого зарина-зомана, и внутреннее убранство комнаты из-за слезотечения не видно вообще. Слезотечение – это потому что глаза режет. Газовая атака. Иприт, люизит и V-газы.
Да ладно. Я не Покровский, мне и соврать не грех. Не было иприта. А была просто густая мохнатая плесень,
Так что Покровский ничего вам не выдумывает, а отражает объективную флотскую реальность. Имейте в виду.
А Саша уже три цикла песенок про подводные лодки спел и записал. Под общим названием «Автономка», ищите в интернетах, понравится.
КРЫСИНАЯ ВОЗНЯ
Хорошая песенка, правильная. В ней крысы – метафора. В песенке плохой боцман, наплевав на традицию, извёл всех серых и хвостатых, и в итоге некому было предупредить бестолковых людей, что корабль собрался тонуть. И в итоге утоп. Такая вот песенка.
С реальными крысами всё обстоит несколько иначе.
Вполне возможно, что наши славные боевые корабли плавают только потому, что кишмя кишат крысами. И цвета они с ними одинакового. Но, вопреки песенке, наши моряки крыс, мягко скажем, недолюбливают. Не восхищаются ими наши моряки. Дружно, весь Военно-морской флот – от главкома до первогодка, от Чёрного моря до Техаса и Завойко. Не обожает крысу наш моряк, ну не пищит он от восторга, ежедневно натыкаясь.
И впрямь, трудно сохранить остатки человеческого самообладания при встрече с корабельной крысой. Это ж не беленькая лабораторная красавица с розовыми лапками и пушистой мордашкой, аккуратно грызущая кусочек сыра, который ей выдали очкастые учёные за сообразительность. Это даже не помойный пасюк, и уж совсем не домовая мышка.
Корабельная крыса – это реликт. Огромное и откормленное, но всегда голодное грозное млекопитающее, готовое и способное на всё. Её хищные чёрные глазищи источают адский пламень. Она умна, опытна и хитра, как двести пятьдесят обычных пехотных крыс, с первого раза находящих единственный путь к сахарку в лабиринте. Она умеет бегать по подволоку и переборкам, лазить по трубопроводам, плавать по воде и летать по воздуху. Она, наконец, просто коварна. Если хватит самообладания, гляньте вблизи на её жёлтые зубищи. Прикоснитесь, если храбры, к холодному хвосту – голому и похожему на коаксиальный кабель. Сразу поймёте, что матросы гоняются за ними вовсе не ради десяти суток отпуска за каждые пятнадцать принесённых старпому хвостов. Отпуск за битых крыс уже давно не дают, а охота всё равно продолжается, хотя лично я не раз слышал, сколь глубокомысленно и проникновенно поют песенку Макаревича именно моряки. И даже архипелаг на Алеутах ими когда-то назван – Крысьи острова.
Моряки испокон веку пытаются переплюнуть крыс в своём коварстве. Их (то есть крыс) травили, ловили, били. Их выводили под дудочку, начитавшись братьев Гримм. Их по сей день стараются не пускать на корабль через парадный трап, а на швартовы цепляют специальные круглые нашлёпки. Их заговаривают с помощью чёрной и белой магии...
Тщетно. Крысы продолжают бегать по спящим матросам и офи-
церам, безжалостно их объедая, разнося по кораблям гадкие и волоса-
тые вирусы. Сравниться с ними могут разве что тараканы – тоже тот
ещё реликт, но на стасиков давно уже просто махнули рукой... ибо
бесполезно.