Макароны по-флотски

Старший из пацанов озабоченно почесал в затылке, по-взрослому вздохнул и что-то сказал своим друзьям. Те немедленно принялись за дело. С превеликим трудом, напрягаясь и кряхтя, пацаны погрузили бедолагу на связанные «в кильватер» саночки. Фуражки от тела поблизости видно не было – скорее всего, уехала вместе с трамваем обратно на Центральный рынок. Поэтому семилетний моряк, не задумываясь, пожертвовал свою игрушечную бескозырку, нахлобучив её на распухшую голову без пяти офицера. Ещё бы, для севастопольского мальчишки Честь Флота – прежде всего. Мальчишки впряглись в саночки, и автопоезд торжественно двинулся в сторону КПП училища.

Вот так, в таком виде (саночки, клёш, кумачовые носки, расстёгнутый бушлат с пятью галками и дурацкая бескозырочка «ГЕРОЙ») вспотевшие пацаны и сдали незадачливого пятака старому дяде-мичману, старшему лаборанту 13-й кафедры, который в тот момент дежурил по КПП. Дядя-мичман тут же выпал в осадок и ржал, как македонская лошадь – сначала вместе с двумя подчинёнными ему первокурсниками, а потом и с целым капитаном первого ранга, старшим помощником дежурного по училищу, который гулял со своим пистолетом неподалёку и прибежал на дикий сумасшедший хохот...

Помнится, ещё Юлиус Фучик задавался вопросами, что такое подвиг и кто же такой герой? Да он просто не видал эту сцену...

ТОРПЕДНЫЙ ЗАЛП

Есть такой способ обучения – «делай, как я». Когда показывают, как надо.

Есть и такой – когда показывают, как не надо. Действует очень хорошо. Запоминается надолго. Единственный недостаток способа: он совершенно не даёт представления о том, как надо. А посему, куда ни глянь, все пробуют, экспериментируют, потом чешут в затылках... «а вот ещё пример, как не надо». Хотя стараются-то показать, как надо, но выходит наоборот, и тогда говорят: смотрите, вот так не надо было. А как же тогда надо? Ну-ка, ещё раз… Опять не то! Тьфу. Вот так и служим.

Мы проходили стажировку на БПК «Ташкент». Нас вызвал старпом. К себе в каюту. Чего бы это вдруг? Ну, пришли...

– Прошу разрешения?

– А-а, заходить, заходить, пупсики. Соскучился я по вам, ох соскучился! Ваша с-сраная стажировка через неделю кончится, а я вас ну хоть когда-нибудь увижу-то на боевых постах? А?

Тут старпом во многом был прав. Ну да, сидели в каюте за картами (не за штурманскими), отвлекаясь только на приём пищи, если таковую можно пищей называть, да ещё на берег нас – непонятно как, но раз в неделю спускали. Вообще мы были полностью предоставлены сами себе, потому что полстажировки пароход проторчал в доке, там было не до нас. А потом вышел из дока, и опять стало не до нас, поскольку после дока следует приём боезапаса, топлива, продовольствия и всего прочего, корабль в боевом дежурстве по флоту, из моря не вылезает, носится туда-сюда, и у командира БЧ-2 помимо нас забот было – полон дом огурцов. Мы на него не выскакивали, он нас не искал, все были довольны. Но на постах мы всё же появлялись, программу стажировки ж выполнять надо как-то. Каждый стажировался сам, как хотел, в меру своего желания… Чего-то вдруг про нас вспомнили. Хо! На рядом стоящем «Минске» старпом вообще впервые узнал о стажёрах-курсантах за два дня до их отъезда, увидел их на полётной палубе и чуть не обалдел...

– У вас как, геморроя нет ещё? От беспрестанного-то сидения за подкидным дураком?

Вообще-то мы играли в переводного, но перечить старпому будет только круглый идиот.

– Что прикажете писать в ваших бумажках? Что сожрано хлеба столько-то, мяса столько-то, масла столько-то? Проспано тревог – столько-то?

Тут стало обидно. За неправду. По тревогам мы в посты прибегали всегда. И, кстати, не только по тревогам. Другое дело, что мы там никому на хрен не были нужны и занимались вопросами преддипломной практики самостоятельно. И потом пробирались тайком обратно в каюту, где уже ждали такие же точно ребята из ВВМУРЭ и ТОВВМУ. «Ну что, в кружок?» – говорил Вадик Шардин, который потом стал командиром «Маршала Крылова». Мы дружно садились в кружок и сдавали засаленные карты…

– Всё, пупсики. Лафа кончилась.

Старпом был на удивление культурным сегодня – ни одного матюга. В его голосе сквозила почти отеческая забота за наши теоретические знания и практические навыки, то есть за будущее флота.

– Завтра торпедные стрельбы. Будете смотреть всё в натуре, учиться, как надо. Хоть вы и ракетчики, а не минёры… всё равно полезно. Так что: учитесь, сынки, пока шара-то есть.

И промозглым мартовским утром БПК «Ташкент» отвалил, кряхтя, от обшарпанной стенки 10-й оперативной эскадры, готовый поразить торпедным залпом любого, кто покусится. Ещё с нами собирался какой-то древний эсминец - «полтинник» на букву «Лы», который так и не смог сам отвязаться, и его дёргали буксиром – прирос, наверно. А когда сдёрнули, у него там внутри что-то сильно сломалось, задымило, затрещало и громко лопнуло. Тогда его срочно подтащили обратно к стенке и привязали покрепче. Там два таких памятника было, второй – это флагманский крейсер «Адмирал Сенявин», тот самый, который взорвался за четыре года до описываемых событий.