Хома срывается с места и на полусогнутых чешет к «первому сараю». Остальные не спеша идут туда же и посмеиваются. Обойдя «тройку» (это не «сарай», это наземное сооружение, такой специальный двухэтажный дом), наблюдаем, как тяжёлая железобетонная дверь «первого сарая» отъезжает в сторону, и из неё выходит главный инженер с Хомой под мышкой.
– Георгий Кириллыч! Нате вам вашего лейтенанта, научите его за формой одежды следить, – а сам едва не падает от смеха, но сдерживается.
Майор Карцаев тоже из Севастополя, тоже из подскального царства, но – полная противоположность дяде Коле. Шутки до него доходят, как радиоимпульс до космической галактики Конская Голова. Георгий Кириллыч рычит тигровой акулой и дерёт Хому, который, оказывается, до сих пор не вонзился, в чём, собственно говоря, дело.
– Хлястик, Хоменко! Хлястик!!!
Полгода Хому называли Хлястиком.
А площадку между «первым» и «тройкой» от снега чистил шнекоротор. Такая жуткая мясорубка на шести колёсах, дыр-дыр-дыр... Дядя Коля в тот день как раз поменял перед перекуром шапки – свою и Хомы. Разница в размере примерно двойная (ну, у дяди Коли голова ж была с избыточным количеством мозгов). Хома нахлобучил шапку дяди Коли, как всегда, не заметив подвоха, и вышел из «сарая». Синее небо, белый снег, солнышко, шнекоротор дрынчит. «Мясорубка» крутится, снег в сторону пушистой струёй вылетает, на солнце искрится. Мы стоим и балдеем, вдыхая свежий воздух, и помаленьку движемся в сторону КПП «зоны», потому что курить можно только там. Хома с нами, а позади дядя Коля из «сарая» вылез и возмущённо орёт:
– Ну шо такое?! (все оборачиваются) Какой гад мне шапку подменил? Чья шапка?
Он деланно пытается натянуть шапку Хомы на свой седой кумпол, но она, понятно, никак не лезет.
– Да чтоб вас всех, шутников притукнутых!..
И, видя, что Хома, обеспокоившись, снял с себя шапку и внимательно её рассматривает, он как бы кидает шапку Хомы в пасть шнекоротору. Но… но почему-то пальцы её не удерживают, и чёрный офицерский меховой головной убор с кожаным верхом улетает по направлению обозначенного «броска». Все замерли. Шапка исчезает в лязгающей пасти «мясорубки» и тут же вылетает вместе со снегом под сорок пять градусов вверх. Точнее, два куска шапки плюс металлический «краб».
Верите ли, нет ли – но Хома строго сказал дяде Коле, что «товарищ старший мичман поступил неправильно».
Через полчаса дядя Коля незнамо где нашёл новенькую шапку, как раз размером на Хому, прицепил к ней новенький же «краб», публично извинился и надолго перестал шутить. Пока новый лейтенант не пришёл.
А жили-служили мы там очень дружно. Хоть и непросто там было, на Бечевинке. Ох, непросто! Но это были прекрасные лейтенантские годы.
ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА
На север, почти точно на север. Выражаясь по-морскому – курсом норд. По лесной тропинке меж корявых камчатских берёз, по камням бегущего в бухту ручья, хлюпая болотными сапогами, и по Строительному распадку в сторону перевала. Тучи комаров вились над нами, и хвалёная «Дэта» мало помогала. На спинах рюкзаки, на шеях ружья, а в руках странные деревянные конструкции, квадраты реек с прибитой снизу тонкой металлической сеткой... Дойдём до места – можно будет всё это с себя сбросить и наконец-то умыть морду, встав на колени и окунув её в студёную хрустальную влагу. А пока...
Вообще-то для полного сходства нужны были согревающие бедро кольты. Но кольтов у нас не было: у меня одностволка шестнадцатого калибра, а у Вовки – штучный ижевский бокфлинт за пятьсот четырнадцать рублей ноль-ноль копеек. Впрочем, соперников мы не боялись. Мы твёрдо знали, что все прочие бечевинские золотоискатели пройдут этой тропой уже после нас. А мы были пионерами – то есть первыми.
Искать золото в трёх километрах от базы дизельных подводных лодок да в первой половине восьмидесятых годов прошлого века – дело для настоящих мужчин. Один из которых уже старший лейтенант, а второму месяц назад послали представление на четвёртую звёздочку.