Макбет

Колеса локомотива стряхнули с себя сон, медленно преодолели восемь метров рельсов и опустились на верхнюю ступеньку лестницы, с оглушительным треском разбив ее. На мгновение Дуффу показалось, что локомотив сейчас остановится, однако уже в следующую секунду вторая ступенька повторила судьбу первой. А затем еще одна. И Дуфф понял, что теперь ничто не в силах остановить эту набирающую скорость железную тушу.

Дуфф не отрываясь смотрел вперед, но краем глаза заметил, как кто-то запрыгнул в локомотив и встал рядом.

– Один билет до «Инвернесса», пожалуйста, – сказала Кетнес.

– Шеф! – позвал с мезонина Олафсон.

– Да? – Макбет внимательно следил за шариком.

– Он… он едет!

– Что едет?

– П-поезд.

Макбет поднял голову:

– Поезд?

– Берта! Она… едет сюда! Это…

Его слова утонули в ужасающем грохоте. Макбет поднялся. Окно выходило на площадь, но с того места, где он стоял, вокзала видно не было, однако Макбет слышал леденящий душу грохот, словно к ним приближалось неведомое чудовище, стирающее в пыль все, что вставало у него на пути. А потом в окне появилась она. Берта.

Макбет сглотнул.

Берта приближалась.

– Огонь!

Заместитель комиссара полиции Малькольм не мог глаз оторвать от разворачивающегося перед ним зрелища. Он знал – неважно, как сложится его судьба, ничего подобного он больше никогда не увидит. Локомотив, который дробил брусчатку, прокладывая свой собственный путь по площади. Средство передвижения, сконструированное их предками, достаточно тяжелое и прочное, чтобы выдержать ржавчину и годы упадка, с угольными топками, способными поддерживать огонь, как в прежние времена. Ударяясь о его черный корпус, пули высекали искры, но отлетали в стороны, словно капли воды, а Берта неумолимо двигалась на «Инвернесс».

– Стены там прочные. Настоящая крепость, – сказал кто-то.

Малькольм покачал головой:

– Нет, дыра дырой. И стены там картонные, – сказал он.

– Держись! – заорал Дуфф.

Кетнес сидела на полу, вжавшись в стену, чтобы не попасть под рикошет пуль. Она закрыла глаза и крикнула что-то в ответ.

– Что?! – не разобрал Дуфф.

– Я люб…

Берта врезалась в «Инвернесс».

Макбет смотрел на Берту – сперва она заняла все окно, а потом въехала в стекло.

Ему показалось, будто все здание: пол, на котором он сидел, воздух в казино – все вокруг сдвинулось назад под натиском локомотива. Грохот ударил по барабанным перепонкам. Труба локомотива пробила восточный мезонин, а изогнутый бампер вскрыл паркет. Стены смягчили силу удара, однако Берта метр за метром двигалась вперед. Она остановилась в каком-то полуметре от Макбета, труба уперлась в западный мезонин, а бампер – в рулеточный стол. На миг все стихло, но затем сверху раздался громкий звон. Макбет прекрасно знал, что это. Берта оборвала канаты, удерживавшие люстру. Макбет не сделал ни малейшей попытки отбежать в сторону и даже головы не поднял. Он успел лишь отметить, что вокруг появилось целое море хрустальных капель, а потом на него навалилась темнота.

Сжимая в руках автомат, Дуфф забрался на локомотив. Солнечные лучи пробивались сквозь повисшую в воздухе пыль.

– У пулемета в северном крыле пусто! – крикнула сзади Кетнес. – А что у…

– В южном крыле тоже пусто, – ответил Дуфф. – Сейтон лежит возле рулетки, из него торчит кинжал, и выглядит он так, что мертвее и не придумаешь.

– Каси здесь! Похоже, с ним все в порядке!

Дуфф оглядел помещение, где в лучшие времена располагался игровой зал. От пыли он закашлялся. В казино было тихо, и лишь шарик, постукивая, бешено вертелся в чаше рулетки. Воскресное утро. Через несколько часов на церкви зазвонят колокола. Дуфф спрыгнул вниз, перешагнул через тело Сейтона и, пробравшись к люстре, саблей отбросил хрустальные осколки с лица Макбета.

Макбет лежал, широко открыв по-детски изумленные глаза. Позолоченный шпиль люстры вонзился ему в правое плечо. Крови вытекло совсем немного, а плоть мерно пульсировала, словно обсасывая торчавший из нее металл.

– Доброе утро, Дуфф.

– Доброе утро, Макбет.

– Хе-хе. Помнишь, Дуфф, как в детдоме мы каждое утро это говорили друг дружке? Ты спал на верхней койке, а я – снизу.

– Где все остальные? Где Олафсон?

– Олафсон сообразительный мальчик. Он чувствует, когда пришла пора смываться. Прямо как ты.

– Гвардейцы не убегают, – не поверил Дуфф.

Макбет вздохнул:

– Ну да, ты прав. А ты мне поверишь, если я скажу, что он сейчас позади тебя и собирается убить тебя секунды через… хм… две?

Мгновение – и Дуфф резко повернулся назад. В лучах солнца, бьющего ему в глаза, он увидел наверху, на разбитом пополам мезонине, два силуэта. На одном были средневековые рыцарские доспехи. Второй, Олафсон, опустился на колено и положил на перила ружье. Пятнадцать метров. С такого расстояния Олафсон попадет в центовую монетку.

Раздался выстрел.

Дуфф знал, что он мертв.

Вот только почему же он тогда продолжает стоять?

По залу прокатилось эхо выстрела.