Махабхарата. Рамаяна

Все родичи Кичаки, с плачем всеобщим,
Пришли и склонились в тоске над усопшим.

Подобен он был, — все увидели в страхе, —

Ножом изуродованной черепахе!

Затем выносить его стали наружу,

Чтоб почесть воздать погребальную мужу.

Тогда, совершая обряд похоронный,

Служанку увидели возле колонны.

Вскричали: «В сей смерти она виновата,

Убить ее надо, исчадье разврата!

Нет, с Кичакой вместе сожжем ее лучше,

Пусть близостью с ней насладится могучий!»

«Хотим ее сжечь, — обратились к Вирате, —

Повинна она в нашей тяжкой утрате.

Согласен?» И царь разрешил недостойным.

Пусть быстро сожгут ее вместе с покойным.

Толпа, на мгновенье оставив останки,

Крича, подступила к дрожащей служанке.

Связали красавицу с дивным сложеньем,

Пошли, чтобы дело закончить сожженьем.

Тогда, уносимая злобной толпою,

К мужьям обратилась царица с мольбою:

«Гандхарвы, ужель я покинута вами?

Влекут меня родичи Кичаки в пламя!

Гандхарвы, чьи стрелы блестят, как зарницы,

И грому подобно гремят колесницы,

Услышьте, жена вас о помощи просит:

В костер меня род Сутапутры уносит!»

Вскочил Бхимасена с обличием грозным, —

Он внял всей душою тем жалобам слезным.

Вскричал: «О сайрандхри, бояться не надо.

Иду я, защита твоя и ограда!»

Одежды сменил он, и в ярком наряде

Он выскочил, чтобы помочь Драупади.

Из хода Бхима побежал потайного,

Взволнованный, вала достиг крепостного,

И дерево с корнем он вырвал из вала,

Помчался туда, где толпа бушевала.

То дерево поднял он вместе с листвою, —

Бог смерти, казалось, грозит булавою!

На родичей Кичаки, с бешенством гнева,

Длиной в десять вья́ма [46]обрушил он древо.

На землю упали деревья и люди,

Сплетаясь в единой низвергнутой груде.

Их так устрашил полубог разъяренный,

Что быстро прервали обряд похоронный.

Увидев: земля под гандхарвой трясется, —

Весь род, собиравшийся сжечь полководца,

Воскликнул: «Свирепость гандхарвы измерьте:

Он Яме подобен, властителю смерти!

Отпустим служанку, жену полубога, —

Да сразу развеются страх и тревога!»

Свободу вернули они Драупади

И ринулись в город спасения ради.

Воитель ударил их древом с листвою,

Как Индра стрелою своей громовою, —

Сто пять из бегущих легли без движенья.

Сказал он супруге слова утешенья: —

«О робкая, видишь, убиты злодеи,

Не бойся, домой возвратись поскорее,

На кухню пойду я дорогой другою…»

Сто пять уничтожил он мощной рукою,

Казалось, в лесу повалились деревья

И кровоточили на месте корчевья.

Сто пять полегли, неподвижны, безгласны,

И был сто шестым Сутапутра всевластный.

Сто пять полегли от единого взмаха, —

И люди замолкли, исполнены страха.

Явились к царю потрясенные слуги.

«Гандхарвой убиты, — сказали в испуге, —

Сородичи Кичаки, сто или боле.

Как будто на камни рассыпалась в поле

Гора, что ударом расколота грома!

А эта сайрандхри, наверное, дома,

Но гибель над городом нашим нависла:

С гандхарвами грозными биться нет смысла,

Жена их, сайрандхри, — предмет вожделенья,

Мужчин доведет она до исступленья!

Подумай, как с ней поступить, ибо вскоре

Державе твоей причинит она горе».

Вирата велел: «Похороним с почетом

Сородичей мертвого Кичаки, счетом

Сто пять, — да сгорят, как и надо мужчинам,

Они на костре погребальном едином

В своих драгоценных камнях, с благовоньем.

Когда же мы наших друзей похороним,

Да скажет красивой служанке царица:

«Наш царь от гандхарвов погибнуть боится,

Иди куда хочешь дорогой своею…»

Я сам это слово сказать ей не смею:

Гандхарвов страшусь я! А скажет царица, —

Так разве на женщину будут сердиться?»

Избавясь от смерти, с весельем во взгляде,

Меж тем направлялась домой Драупади, —

Как лань, что от тигра умчаться сумела.

Омыла царица одежду и тело.

Завидев гандхарвов жену молодую,

Пред ней разбегалась толпа врассыпную,

Глаза закрывались от страха у многих,

Иные в смятенье тряслись на дорогах.

Царевна панчалов пришла к Бхимасене,

Сказала, как цвет улыбаясь весенний

И взглядами слово свое объясняя:

«Властитель гандхарвов, тобой спасена я!»

«Мужья твои, — ей отвечал Бхимасена, —

Везде исполняют свой долг неизменно».

Вот Арджуна, Завоеватель Добычи,

Нарядной гурьбой окруженный девичьей,

Из дома для танцев пришел, грознолицый.

Сказали царевне его ученицы:

«О, счастье, сайрандхри, свободна ты снова,

Спаслась ты от родичей Кичаки злого!»

Спросил Бриханнада: «Сайрандхри, поведай, —

О, как от злодеев ушла ты с победой?»

Она: «Бриханнада, тебе что за дело

До бедной служанки? Ты пляшешь умело,

Без горя на женской живешь половине, —

Что можешь ты знать о страданьях рабыни?

Вопрос ты мне задал, плясун, для того ли,

Чтоб высмеять все мои муки и боли?»

А тот: «Посмотри, я сравнялся с животным,

Но мукам не внемлю ль твоим неисчетным?»

Не ведая страха, сияя, как вешний

Цветник, Драупади явилась к Судешне.

«Иди куда хочешь, — сказала царица, —

Затем, что Вирата гандхарвов боится.

А так ты красива, о тонкая в стане,

Что всюду рождаешь ты сотни желаний».

Сайрандхри: «Я скоро уйду без возврата, —

Тринадцать лишь дней да потерпит Вирата.

Меня унесут полубоги отселе,

А к вам возвратятся покой и веселье».