Махмуд Эсамбаев

— Ваши ближайшие творческие планы? — спрашиваю я у Эсамбаева. — Впрочем, с таким же успехом можно спросить об отдаленных планах. Когда видишь Вас на сцене, веришь, что Ваше искусство, как и искусство танца — вечно…

— О вечности не знаю, — улыбается Эсамбаев, — а вот лет двадцать хотелось бы иметь в запасе. Но если говорить совсем серьезно, то планы есть. Хочу показать зрителям «Сказки тысячи и одной ночи». Я исполнитель сказочно романтического плана. Но в сказке вижу правду. Убежден, что если человек не любит сказку, он не может быть ни мудрым, ни добрым. А я хочу видеть людей мудрыми и добрыми.

Танцует Махмуд Эсамбаев. Его герои — смелый благородный горец, презревший законы кровной мести, изысканный испанский тореадор, индийский «Золотой бог», подаривший людям полноводные реки, бразильский колдун, ценой жизни спасающий своих соплеменников от злого духа… Великое искусство танца — редкостный исключительный талант. Эсамбаев помогает нам постигать величие жизни, красоту человеческих чувств».

* * *

В 1958 году Эсамбаеву было присвоено звание народного артиста Чечено-Ингушской автономной республики.

Отмечая это событие, корреспондент венесуэльской газеты «Унивсрсаль» Исраэль Пенья (Махмуд в это время был на гастролях в Южной Америке) писал: «Среди артистов — исполнителей народных танцев привлекает наше внимание Махмуд Алисултанович Эсамбаев. От этого имени веет тем же сладким восточным ароматом, что и от имен арабских принцев из сказок «Тысячи и одной ночи». Видя это имя в сочетании со званием народного артиста, мы укрепляемся в надежде увидеть искусство, которое нас приблизит к жизни напряженной, полной изумительных свершений во имя непобедимого братства всех народов земли…»

Прошло не так много времени, и Махмуд Эсамбаев стал народным артистом шести республик — РСФСР, Киргизской ССР, Мечено-Ингушской, Дагестанской, Кабардино-Балкарской и Северо-Осетинской автономных республик.

Впереди у него было самое высокое звание народного артиста СССР.

Вспоминает народный артист СССР В. М. Зельдин:

«Если есть на свете волшебство, то это волшебство существовало в мире танца Махмуда Эсамбаева. Как я уже рассказывал, первая наша встреча произошла много лет назад, во время съемок фильма «Свинарка и пастух», но это было просто знакомство. Он снимался тогда в массовке, видимо, ему нужно было как-то зарабатывать деньги, и я даже подозревать не мог, что в будущем это будет такая звезда!

После той первой встречи мы расстались надолго. А настоящая дружба наша началась уже после того, когда я увидел его танцующим в зале имени П. И. Чайковского.

У меня в то время был спектакль «Учитель танцев», я играл в нем главную роль и много танцевал. Потому живо интересовался всем, что имело отношение к танцу и сценическому движению.

Проходя мимо зала Чайковского, я увидел афишу, на которой был изображен Махмуд Эсамбаев. Это были первые его сольные выступления в Москве. Не знаю уж почему, но я как-то сразу понял, что этот концерт мне нужен.

Мало сказать, что я был восхищен, поражен — впечатление было ошеломляющим! Это не просто великолепный танец, танцевать и даже очень хорошо могут многие, это была драматургия. Полностью завершенный мини-спектакль, в котором существовали все необходимые элементы драматургии — завязка, развитие действия и неожиданная развязка, и все это правдиво, естественно, без малейших признаков наигранности. Здесь зритель смеялся, грустил, замирал в тревожном ожидании и радовался победе добра и красоты.

Мне стало понятно, что я вижу незаурядное явление. Оказывается, многие люди уже давно это поняли, потому что в немаленьком зале имени П. И. Чайковского был редкостный преаншлаг, люди стояли даже в проходах. С тех пор я старался, будучи в Москве, концертов Махмуда Эсамбаева не пропускать. Тут был не только зрительский, но и профессиональный интерес. Мне, как драматическому актеру, хотелось понять силу его артистического воздействия. Я видел, что он ведет свои мини-спектакли не только как мастер танца, но и как исключительно одаренный и оригинальный актер. Все его жесты, мимика, даже неуловимое, казалось бы, движение глаз работали на главную цель — создание живого яркого образа. Он был, безусловно, король танца, но мне, профессионалу, было особенно интересно видеть, как чисто актерски он в этом своем танце существовал. Ну, а тут недостаточно просто смотреть, и мне очень захотелось с ним поговорить, пообщаться, понять, откуда берется этот поразительный талант.

Получилось так, что однажды я не смог достать билет на его представление и пошел к нему за кулисы, чтобы попросить коллегу о помощи — а он, оказывается, тоже знал меня как актера. Махмуд тут же раздобыл мне место. С первой же встречи мы почувствовали интерес друг к другу и подружились. Да и трудно с таким не подружиться. Это был человек поразительного обаяния, открытый и душевно щедрый. Он, как магнит, притягивал к себе людей.