Махмуд Эсамбаев

Махмуд отвечает: вы только примите решение и оформите его, а о том, что нужно делать дальше, не беспокойтесь, это уже моя забота.

Ну и что в итоге?

Назавтра, в день юбилея, Махмуд вручает этому музыканту шикарный диплом заслуженного артиста республики со всеми необходимыми печатями и подписями.

После этого уже ко мне подошел мой коллега, очень хороший артист, который давно не мог получить звания. Не знаю уж почему, такой он, верно, был невезучий. Всех награждают, а его нет. Подошел он ко мне и говорит, вот я уже в какой раз представлен на звание, но опять стою в самом конце списка, и наверняка мне опять не дадут. Не можете ли вы поспособствовать, чтобы не вычеркнули?

Я, понятное дело, обещать ничего не мог, а рассказал всё Махмуду и сказал, что если опять вычеркнут, то это будет большая несправедливость и трагедия для этого человека.

— Всё понял. Пошли, — сказал Махмуд.

И вот мы отправились в Верховный Совет и прочие высокие инстанции, стали встречаться и разговаривать с разными людьми.

Скажу честно: я только присутствовал, переговоры вел Махмуд. Я смотрел на него и не мог нарадоваться — с такой легкостью, юмором и так умно он вел эти непростые переговоры. Такие удивительные слова находил, что никто и не думал отказывать, наоборот, старались как можно скорее, буквально тут же, выполнить его просьбу.

Махмуд так всех очаровал, что фамилию этого человека не только не вычеркнули, но перенесли из конца в самое начало списка (а ведь списки, это всем известно, для чиновников святое) и этот человек наконец-то получил свое давно заслуженное, обещанное, долгожданное звание.

Он был счастлив.

Если нужно было помочь, Махмуд не знал слова «не могу». Для меня он был доказательством того, что национальные преграды являются пустой и глупой выдумкой: он был чеченцем, я — русским, но мы дружили всю жизнь. По правде говоря, это было очень легко: вплоть до самых последних дней Махмуд оставался светлым, солнечным человеком.

Я считаю, что в наше жестокое время нужно больше говорить о таких замечательных людях, которые были и составляли гордость нашего отечества, нашего искусства, они демонстрировали великую силу и плодотворность того, что, к сожалению, во многом осталось в прошлом — дружбу и единство многочисленных народов, населявших нашу страну. Все наши великие победы и достижения связаны именно с этим единством, которое необыкновенно умножало силы.

Мне кажется, что, несмотря на все огромные и пока неясные по своим последствиям перемены, которые произошли, эту дружбу, эту симпатию между людьми нужно сохранить. Это можно было сделать умной политикой.

Но когда ломали и разваливали великую страну, об этом не думали, и это, может быть, самая большая ошибка и самая большая потеря последних лет.

Недавно был странный звонок. Мне позвонили из Организации Объединенных Наций. Они спросили мое мнение о том, что сейчас происходит в мире. Видимо, они хотели узнать мнение старых людей, посвятивших жизнь работе в области культуры.

Я так и сказал, что могу более или менее компетентно выразить мнение людей, посвятивших жизнь театру. Мне кажется, что жизнь становится всё более непримиримой и жестокой, и наша задача, задача людей, работающих в области культуры, как-то смягчать эти острые углы и противоречия.

Я, например, восхищен творчеством Вахтанга Кикабидзе, Нани Брегвадзе, и меня очень огорчило, что они отменили свои концерты в России. Мне кажется это ошибкой. Не обострять противоречия, а смягчать и восстанавливать отношения между народами — вот главная задача не только артистов, но всех, кто может хоть что-то сделать в этом отношении. Ну а деятели культуры именно к этому призваны. Они могут сделать очень много.

Это не говорит, конечно, о том, что люди культуры не должны высказывать свой протест по поводу того, что кажется опасным и вредным.

Махмуд был именно таким человеком. Он стремился к объединению людей, но очень жестко протестовал против того, что казалось ему ошибкой. Например, он всегда был против развала страны и никогда этого не скрывал. Он восставал против циничного пересмотра истории. Особенно тяжело он переживал войну в Чечне. Руководителей, допустивших такое трагическое развитие событий, Махмуд прямо назвал преступниками.

Махмуд любил людей, он жил для них. Неповторимая аура его творчества передавалась в зрительный зал. Она была подобна какому-то доброму гипнозу. Его душевная красота и щедрость передавалась в зал, захватывала людей. Вот почему зрители, позабыв обо всем, буквально жили благородными сюжетами, которые так замечательно выражались в его танцах. Махмуд был человеком, которого нельзя было не любить…

Просто невозможно поверить, что жизнь приготовила для этого радостного человека такое испытание на склоне дней. Я говорю о чеченском конфликте, об этой ужасной войне.