Махмуд Эсамбаев

Мама требовала, чтобы брат всегда был у нее на глазах. А ведь у Пады и кроме наблюдения за братом было много важной работы. Она уже умела подметать пол, мыть и расставлять на места домашнюю посуду. Она же готовила корм для индеек и кур. При всей этой работе ей было нелегко следить, чтобы Махмудик не заполз куда-нибудь в хлев, где мычит и грустно вздыхает корова, чтобы он не поссорился с важным индюком, которого сама Пада, по правде сказать, боялась. Индюк Султан считал себя самым главным существом во всем дворе и мог запросто наброситься даже на хозяйку, если ему что-то не нравилось. Ну а расправиться с маленьким человечком ему и вовсе ничего не стоило.

Однако кроме Пады у Махмудика был во дворе надежный друг и защитник. Вот он-то и был настоящий хозяин двора — могучий, бесстрашный и добрый пес. Он преданно защищал Махмудика от бесчисленных дворовых опасностей. Пес был, наверное, единственным существом на свете, перед которым даже сам большой индюк, яростно курлыкая и раздувая кроваво-красную бороду, все-таки отступал.

Махмуд очень любил своего большого мохнатого друга, и нередко случалось, что Пада вытаскивала брата из самых разных укромных мест, где он, наигравшись, дремал, прижавшись к теплому боку верного друга.

Нана Бикату дружбы сына с дворовым псом не одобряла. Это понятно — у мусульман собака не относится к чистым существам. Но как Бикату могла за всем уследить?..

В детстве время идет очень тихо и незаметно, как растет трава, как расцветают цветы, но порой события вдруг начинают разворачиваться стремительно и грозно, и такое запоминается навсегда…

Отец Алисултан был прекрасным наездником и с удовольствием рассказывал, как дада — отец учил его верховой езде и всей непростой науке джигитовки. Впервые отец посадил Алисултана на коня, когда тому не исполнилось и трех лет. И не просто посадил впереди себя и прокатил, но отправил одного, да еще крепко хлестнул коня, чтобы тот мчался галопом.

— Тогда я научился держаться на коне. Только так можно стать настоящим джигитом, — объяснил Алисултан. — Вот исполнится Махмуду три года, я его тоже начну учить.

Слушая эти разговоры, робкая Бикату только глубоко вздыхала и в душе надеялась, что Алисултан забудет свои обещания.

Плохо еще знала она своего непреклонного мужа!

Вскоре после того как Махмуду исполнилось три года, Алисултан подхватил сына на руки и спросил: «Хочешь на коне покататься?»

Какой же мальчишка откажется!

Алисултан посадил сына на молодого, недавно взятого из табуна полудикого жеребца и дал только один совет — сказал, чтобы Махмуд крепче держался за гриву.

— Что ты делаешь?! Он же маленький совсем, упадет, разобьется!!! — вцепилась в сыночка Бикату.

— Отойди, Бикату! — сурово приказал старый партизан. — Ничего с ним не случится. Я же не разбился, а он мой сын. Махмуд Эсамбаев будет настоящим наездником… или никем не будет…

И наотмашь хлестнул коня плеткой.

Нет, Махмуд не хотел умирать. Каким-то образом ребенок, еще только начавший познавать жизнь, понял, что спасти свою жизнь он может только в том случае, если не упадет с коня. Намертво вцепившись в гриву, Махмуд словно прилип к спине огромного жеребца.

Всё вокруг мелькало, как в каком-то страшном сне. Разъяренный жеребец летел во весь опор, не разбирая дороги. Он мчался так до тех пор, пока не выбился из сил и не понял, что это маленькое, но удивительно цепкое существо, вросшее в его гриву, никакими силами сбросить невозможно. Только тогда, тяжело и шумно дыша, конь медленным шагом вернулся в родной двор.

Махмуд помнит, что в те свои малые годы он еще и ходил-то не очень ловко. Случалось, и падал. Взрослые переглядывались: «Гляди, младший-то сынок Алисултана на лошади крепче держится, чем на своих ногах!»

Отца Махмуд ни тогда, ни после ни в чем не винил.

Он словно бы уже тогда, в детстве, каким-то образом понимал, что отец не может быть другим. Еще недавно Алисултан был революционером, вожаком партизанского отряда, и риск для него — дело привычное.

Однако тот нескончаемый страшный полет на коне он не забыл никогда. Не забыл свист рвущегося ветра и жестокую силу, которая стремилась сорвать его с коня и швырнуть на каменистую землю…

Это было похоже на чудо. Полудикий конь так и не смог сбросить с себя маленького наездника. Но матери после этой сумасшедшей скачки пришлось долго лечить раны Махмуда. Впрочем, в молодости всякие раны, и телесные, и душевные, заживают быстро…

Надо сказать, что у Алисултана, как и у всякого уважаемого мужчины аула, было много дел вне дома, и потому воспитанием сына он занимался не очень часто. Да и нужно ли? Скакать на коне он его уже научил. Не бояться смерти и бороться за жизнь — тоже. Всё остальное нормальный чеченский мальчик освоит и поймет сам.

Махмуд осваивал и старался понять.

Каждый день был бесконечен и полон событий. В это время многому можно было научиться.

Зато как длинна, непроглядна и утомительна ночь!