Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны

Прежде чем начать охаивать повстанцев-махновцев, гражданин Кубанин приводит из книги Лебедя ряд положений, гласящих: «Екатеринославский губревком, состоявший из большевиков и имевший свои вооруженные силы, численность которых равнялась 1500 человекам…Но что все эти силы под командой Колоса находились на линии станций Просяная – Чаплино – Синельниково, где держали фронт против наступления белых».

Если бы книга Кубанина «Махновщина» не являлась, как я уже отметил в предисловии, документом изучения Октябрьской революции и истории партии ВКП(б), можно было бы обойти молчанием сугубую неверность и залихватский тон большевиков о их подпольном губревкоме и о его вооруженных силах под командой Колоса. Но раз дело касается изучения истории, то требуется правда, а потому я заявляю следующее.

В этот период подпольный губревком состоял из рабочих большевиков и левых эсеров. Имел и я от своего штаба в нем своего информатора в лице тов. Алексея Марченко.

Командир большевистского отряда Колос имел в своем распоряжении в это время отряд в 250–300 человек, с которым, до моего прибытия под Екатеринослав и выработки мною плана наступления через Днепровский мост против войск Директории, находился вне всякой линии боевого фронта, если, конечно, не считать того, что Колос силами этого отряда стягивал в г. Синельниково всю крупную и мелкую буржуазию и объявлял ей контрибуционного характера приказы о сборе с нее денег для партии.

На линии же Просяная – Чаплино – Синельниково в это время фронта против белых не было, а был он на линии Чаплино – Гришино – Очеретяная, и его занимали отряды повстанцев-махновцев под командой товарища Петра Петренко.

Недели за две до этого Колос появился было на этом боевом участке махновцев, но оказался совершенно лишним, так как махновцы и без него с успехом теснили на этом участке своего обширного фронта банды белых.

Не менее грубым искажением истины и смешением и перемещением фактов и ролей махновцев и большевиков при занятии Екатеринослава является и другое утверждение Кубанина, где он подчеркивает: «Махно со своими силами подчинялся штабу отряда (по-видимому, Колоса. – Н. М.) и Екатеринославскому губревкому… Товарищ Колос выделил Махно и часть своих сил под командой Тесленко на помощь Екатеринославу, оставив основные силы на фронте».

В своих полных записках о движении махновщины я этого коснусь подробно. Сейчас же отмечу по поводу этого места большевистской поддержки то, что от дня 27 декабря 1918 года, когда началось наступление наших объединенных сил – махновских, включая сюда и анархистские, большевистских и левоэсеровских – на Екатеринослав, у большевиков на всей Екатеринославщине и далее по направлению Крыма, Одессы, Киева и Полтавы никаких вооруженных сил не было. С этого же дня и отряд Колоса, и левоэсеровский отряд, и весь губревком подчинялись в оперативном отношении мне и моему объединенному штабу.

Бой длился четыре дня и четыре ночи. И лишь по окончании боя или, по крайней мере, под его конец губернский комитет партии большевиков рискнул было произвольным образом, что называется, нахрапом, обойдя мой штаб, наше объединение, и назначил из своих членов коменданта города, комиссара почты и телеграфа, комиссара путей сообщения, начальника милиции и другого рода начальство. Все эти большевистские партийные избранники не то накупили, не то конфисковали себе министерские портфели и под мышками с ними пришли в мой штаб, помещавшийся на втором этаже Екатеринославского вокзала.

Вот эти избранники пусть скажут для истории правду о том, что я им говорил, когда, узнавши, что они – избранное от партии губернское начальство, гнал их чуть не в шеи, не только из штаба, но вообще с вокзального этажа. Сам я об этом подробно буду говорить в своем месте. Сейчас же ограничусь тем, что входит в задачу моего ответа на книгу.