Макинтош - Избранные работы

Однако при ближайшем сравнении 7-й главы Деяний с 1-м стихом 12-й главы Бытия мы извлекаем для себя один важный принцип. Со времени, когда Бог явился Аврааму, до тех пор, пока он окончательно не переселился в землю Ханаанскую, случилось событие, содержащее для нас глубокое поучение. Я имею в виду смерть отца Авраама: "а оттуда, по смерти отца его, переселил его Бог в сию землю, в которой вы ныне живёте" (стих 4). Это позволит нам понять силу выражения в Быт. 12: "и сказал Господь Авраму" и т. д. (стих 1). Из этих отрывков ясно видно, что переселение Фарры и его семьи, описанное в Быт. 11, 31, было результатом откровения "Бога славы" Аврааму, но отсюда не видно, что сам Фарра получил такое откровение. Он представлен скорее помехой Аврааму, так как, пока он не умер, Авраам не вошёл в землю Ханаанскую — божественно предназначенный ему удел.

Итак, это обстоятельство, каким бы тривиальным оно ни показалось поверхностному читателю, самым сильным образом подтверждает уже выдвинутое положение, а именно если призыв Бога — откровение "Бога славы" — не будет личностно прочувствовано, то в христианском пути не может быть постоянства или стойкости. Если бы Фарра осознал этот призыв, он никогда не был бы препятствием Аврааму на пути веры, и не отступил, как простое дитя природы, даже не достигнув будущей земли обетованной. Мы видим тот же самый принцип, проиллюстрированный впоследствии Лаваном (Быт. 24). Лаван, как кто-то хорошо заметил, был в полном восторге от золотых и серебряных украшений, которые принёс с собой раб Авраама, но совершенно не оценил сообщения об обетовании, которое он получил. Другими словами, он не принял откровения от "Бога славы" и, как следствие, остался, как заметил тот же автор, "человеком мира сего".

В обращении Савла из Тарса мы познаем ту же самую истину. Когда он был пригвождён к земле сиянием славы Господа Иисуса, с ним были его спутники. Эти люди "свет видели" — они свидетельствовали о многих внешних обстоятельствах, остановивших яростного фанатика, но, как он сам утверждает, "голоса Говорившего мне не слыхали" (Деян. 22,9). Это очень важный момент. Голос должен говорить мне — "Бог славы" должен явиться мне, прежде чем я приму участь скитальца и странника в этом мире и упорно "буду проходить предлежащее мне поприще". Это не народная вера, не семейная вера, но личная вера, которая превращает нас в истинных свидетелей о Боге в этом мире.

Когда же Аврам освободился от препятствия, которое он испытывал в лице своего отца, он смог со рвением и решительностью ступить на путь веры — путь, по которому никогда не пройдут "плоть и кровь", тернистый путь, усеянный трудностями от начала до конца, в котором один только Бог может поддержать душу. "И прошёл Аврам по земле сей до места Сихема, до дубравы Море. В этой земле тогда (жили) Хананеи. И явился Господь Авраму и сказал: потомству твоему отдам Я землю сию. И создал он там жертвенник Господу, Который явился ему" (Быт. 12, 6–7). Здесь Аврам сразу понимает своё положение богопоклонника перед лицом Хананеев. Жертвенник указывает на то, что он избавился от идолов Ура Халдейского и научился поклоняться перед жертвенником одного истинного Бога, "Который создал небеса и землю". В следующем стихе мы видим вторую особенность человека веры, а именно "шатёр", означающий странничество в этом мире. "Верою обитал он на земле обетованной, как на чужой, и жил в шатрах с Исааком и Иаковом, сонаследниками того же обетования" (Евр. 11, 9).

По мере того, как мы будем двигаться дальше, мы получим возможность более полно исследовать эти две важные особенности жизни Авраама и поэтому пока удовлетворимся установлением того факта, что шатёр и жертвенник совершенно ясно представляют нам Авраама как странника и богопоклонника и что, будучи таковым, он полностью отделился от злых путей мира сего.

Едва Аврам ступил на свой путь, он столкнулся с одной из тех трудностей, которые по обыкновению испытывают истинность веры как в отношении её свойства, так и в отношении её предмета. "И был голод в той земле." Он встретил это затруднение в том самом месте, куда Господь позвал его. Не так-то просто наблюдать испытания и скорби, лишения и трудности, которые нас ожидают, когда мы идём по "прямому и узкому пути", — и все же он упорствует в этом пути, ведущем вперёд. Особенно трудно, если мы наблюдаем вблизи от нас, как это было с Аврамом, полное избавление от того исключительного испытания, которое заставляет нас страдать. Люди мира сего — "на работе человеческой нет их, и с прочими людьми не подвергаются ударам". Это чувство увеличивается ещё больше при отсутствии чего-либо зримого, что могло бы укрепить нашу надежду. Авраму немного оставалось места, куда поставить ногу: голод свирепствовал вокруг него повсюду, кроме Египта. Если бы он только смог там оказаться, он жил бы в комфорте и изобилии.