Макинтош - Избранные работы

То же самое и в нашем случае. Мы можем без колебаний утверждать, что именно Лот здесь ошибался. Лот не избавился полностью от духа мира, а если в ком-то преобладает дух мира, он всегда найдёт путь истины слишком прямым для него — вот почему "они не могли жить вместе".

Если теперь спросят, на каком основании мы обвиняем в ошибке именно Лота, то, во-первых, это следует из его дальнейшего поведения, а во-вторых, из отношения Господа к Авраму после того, как "отделились они друг от друга".

Что же сделал тогда Лот? Он "возвёл очи свои". Так мы поступаем всегда, когда не находимся под непосредственной властью веры. Когда мы возводим свои очи, не направляя взгляд к Богу, то наверняка мы ошибаемся. Я говорю, не направляя взгляд к Богу, так как впоследствии мы находим, что Господь не раз побуждал Аврама возводить к Нему свои очи, но это совершенно непохоже на действие Лота; действия Лота были лишь жестом обыкновенного человеческого ума и дальновидности. Однако человеческий ум и дальновидность никак не могут способствовать продвижению вперёд человека веры — нет, как раз наоборот. Человеческий ум всегда внушает такие советы, что если действовать согласно им, то это уведёт нас в сторону, противоположную от путей человека веры. Поэтому Лот, возведя свои очи, не сумел проникнуть видимое и временное. Таковы были пределы его видения. То, на чем остановился его взгляд, было хорошо ему знакомо ещё в Египте. Мы читаем: он "увидел всю окрестность Иорданскую, что она… вся орошалась водою… как земля Египетская" (стих 10). Здесь мы видим, что в действительности Лот так никогда и не выбрался из Египта в своём сердце и привязанностях — он никогда не усвоил тщетность и неудовлетворительность всех его благ в свете лучшего положения вещей, он никогда не противопоставлял Египет тому "городу, имеющему основание, художник и строитель которому Бог" одним словом, "возложив руку свою на плуг", он начал озираться назад, доказывая таким образом свою неблагонадёжность для царствия Бога.

Все это поразительно отмечено в начальном стихе этой главы: "И поднялся Аврам из Египта, и Лот с ним". Здесь мы узнаем секрет непостоянства Лота. По-видимому, он пошёл скорее с Аврамом, чем с Богом, вследствие чего, после того, как он расстался с Аврамом, ему не на что было опереться. До этого он шёл под защитой и руководством Аврама, вместо того чтобы находиться непосредственно перед Господом, и потому, когда он лишился Аврама, он уклонился от пути истинного.

Когда же пришло время и для Аврама по повелению Господню возвести очи, то как различны были поле зрения у Аврама и Лота! В то время как Лот не мог проникнуть за узкие границы наличного бытия, Аврам был в состоянии обозреть в длину и ширину все наследство Бога. Он парит на могучих и быстрых крыльях веры, погружённый в безграничное благоволение Бога, в то время как Лот, живущий внешним, почти погряз в болоте содомского разврата.

Прежде чем мы перейдём к следующей главе, давайте взглянем на различное положение этих двух людей, которые начинали вместе. "Лот возвёл очи свои", и окрестности, на которых остановился его взгляд, как можно было бы ожидать, удовлетворили его естественные желания, но эти орошённые земли, прекрасные в глазах человека, тем не менее в очах Господа были с избытком исполнены порока (ср. стихи 10 и 14). Авраму, наоборот, Бог позволил пройтись взглядом по всей длине и ширине обетованного наследства. Свободный от всяческих внешних влияний, он созерцал ту участь, которую Бог уготовил ему и его семени, и занял соответствующую позицию.

Так мы находим Лота в безбожных окрестностях Содома, а Аврама — скитальца и пришельца, с его шатром и жертвенником — "у дубравы Мамре, что в Хевроне".

Бытие 14

Здесь мы видим подробнейший отчёт о "войне четырёх царей против пяти", и мы можем спросить: "Какое отношение имеют раздоры между "черепками глиняными" к истории народа Бога? К Авраму, действительно, никакого, так как он был вне всего этого. Его шатёр обозначил его чуждость всему этому и показал, что "война четырёх царей против пяти" была для него весьма незначительным событием. Далее, его жертвенник показал, что его устремления были совершенно иного рода — небесные. Шатёр означает, что он скиталец на земле, а жертвенник — то, что его дом на небесах. Счастливый человек! Счастливый скиталец! Кто мог бы с такого возвышения, как у него, с высочайшей сторожевой башни веры смотреть вниз, как прохожий, на поля сражений мира, погрязшего во зле? Имело ли какое-то значение для Аврама, чьё чело увенчает лавровый венок победы — царя Содомского или Кедорлаомера, царя Еламского, его удел не подвергался опасности в их борьбе, потому что он там, где "воры не подкапывают и не крадут".