Маклай-тамо рус. Миклухо-Маклай

От этой мысли мальчик словно пробудился от кошмарного сна. Почему он раньше не подумал о своих родных, о матери? Разве жизнь принадлежит только ему одному? Имеет ли он право распоряжаться ею своевольно, не задумываясь о своих ближних?!

(Много позже, в конце своей жизни, исследователь так сформулировал мысль, к которой пришёл в юности: «Я понял тогда и придерживаюсь такого мнения теперь, что как бы человеку ни было трудно, распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению он не имеет права, так как она принадлежит не ему одному, но также его близким, а если это человек мыслящий, создающий или способный создавать общественные духовные или материальные ценности, то и всему обществу. Поэтому желать себе смерти, а более всего совершать самоубийство, даже преступно, поскольку в его основе, осознанно или нет, но во всяком случае — злоумышленное по своей сути посягательство на чужую собственность и, с другой стороны, — горе ни в чём не повинных людей. Уважения заслуживают только два вида смерти: естественная и вызванная необходимостью принести себя в жертву ради каких-то общих гуманистических целей...

Жизнь же прекрасна потому, как я заключил для себя ещё тогда, что только она и творит прекрасное...

Другое дело — смысл жизни каждого отдельно взятого человека. У каждого он свой и каждому, если он намерен жить содержательно, нужно своевременно его определить и заранее быть готовым чем-то жертвовать в интересах достижения намеченной цели... Чем больше поставленная цель, тем дороже она обходится...»

Его целью было — прожить сознательно, интересно и достойно. Он её добился. Значит, это была счастливая жизнь.

Духовные корни

О детстве и юности Николая Миклухо-Маклая можно было нафантазировать немало. Тут были бы эпизоды столкновений с более сильными наглыми мальчишками, бесед с матерью, философских споров с отцом, бредовых видений во время тяжёлых болезней, одиноких размышлений, конфликтов с насмешниками-гимназистами и далёким от христианского всепрощения попом Василием...

У подобных домыслов было бы лишь одно основание: высказывания самого Николая. Других свидетельств о его детстве и юности не сохранилось. А потому честнее всего будет привести его собственные слова, не прибегая к беллетрическим ухищрениям.

Давая интервью корреспонденту австралийской газеты, он сказал:

«Из гимназии я был отчислен по настоянию попа Василия за то, что на уроках Закона Божьего читал «Письма об изучении природы» Александра Герцена и как-то принёс в класс «Сущность христианства» Фейербаха.