Маклай-тамо рус. Миклухо-Маклай

А на что могут решиться папуасы, когда узнают про смерть Боя? Этот вопрос всерьёз тревожил Маклая. Судя по всему, они убедились, что ни Маклай, ни его слуги не боятся смерти, иначе пришельцы не отваживались бы выходить без оружия к незнакомым вооружённым людям. Значит, белый человек не может умереть. Он сильнее смерти. Но если умрёт Бой, значит, Маклай невсесилен. В таком случае с ним можно обходиться по-другому и не ожидать от него подарков, а захватить силой все его богатства.

Примерно так могли бы рассуждать папуасы. А потому они не должны знать о смерти мальчика. Маклай велел Ульсону оставить все вещи так, как было при Бое, и не заикаться о нём в случае прихода папуасов.

Не замедлил явиться Туй с двумя незнакомыми туземцами. Один из них без лишних церемоний стал подниматься по лестнице. Маклай строго остановил его, показав, что следует расположиться на площадке перед домом. Туземец тотчас всё понял, соскочил с лестницы и уселся на площадке.

Туй заговорил о Бое. Из его слов и жестов было понятно, что Боя следует отправить в Гумбу, где человек, который пришёл с Туем, непременно вылечит мальчика. Маклай ответил отрицательно. Пришедшие переглянусь, перебросились несколькими словами. Туй стал горячо доказывать, что Боя надо вывести из дома и отправить в Гумбу.

Тем временем Маклай на веранде неспешно допивал чашку чаю (увы, без сахара и сухарей, которые уже давно кончились). Надо было придумать, как выйти из затруднительного положения. Вполне возможно, туземцы догадываются о том, что Бой либо умер, либо находится при смерти. Они начали сомневаться в могуществе Маклая.

И вдруг молнией осенила мысль: надо их ошеломить, изумить до такой степени, чтобы они выбросили из головы всякие подозрения. И такой способ определённо имеется!

Взяв чайное блюдце, он зашёл в свою комнатку. Достав бутылку со спиртом, предназначенным для лабораторных работ, налил немного спирта в блюдце. Вернувшись на веранду, взял стакан воды и подозвал к себе туземцев. Отпив немного из стакана, дал глотнуть гостям.

Всё это Маклай проделывал серьёзно, многозначительно, как фокусник в цирке. Обнажённые зрители с величайшим интересом следили за всеми действиями. Добавив в блюдечко со спиртом немного воды из стакана, учёный достал спички, зажёг одну и поднёс к блюдцу. Вспыхнуло голубоватое пламя.

Туземцы отступили от стола, округлив глаза, подняв брови и вытянув вперёд губы, через которые со свистом втягивали воздух. Это было выражением величайшего удивления.

Маклай выплеснул содержимое блюдца на лестницу и на землю, где спирт продолжал некоторое время гореть. Папуасы отскочили в сторону, дождались, пока огонь погас, и бросились со всех ног вон, скрывшись в лесу.

Через некоторое время они вернулись, а за ними шествовала вереница жителей Бонгу, а также островов Били-Били и Кар-Кар, которые, по-видимому, гостили в деревне. Различать жителей леса и островов было очень просто: у первых в качестве украшений были цветы, зубы собак и перья лесных птиц, а у вторых — преимущественно раковины, кости рыб, изделия из панцирей черепах. У островитян Кар-Кар, помимо всего прочего, были вымазаны чёрной глиной головы, а то и всё тело, тогда как обитатели Бонгу предпочитали краситься красной охрой.

Толпа, заполнившая площадку перед домом, была пёстрой. Несмотря на почти полное отсутствие одежды, каждый туземец позаботился о том, чтобы отличаться от других: причёской, цветом волос, размером и формой гребней; перьями попугаев, казуаров, голубей или петухов; крупными и небольшими серьгами, палочками или кольцами в носовых перегородках, подвесными кармашками и мешками, браслетами.

Все были воодушевлены одним желанием: увидеть, как пришелец поджигает воду. Вряд ли многие верили в такую возможность, но Туй убеждал сомневающихся и, обратившись к Маклаю, спокойно стоящему на веранде, попросил его снова поджечь воду.

Маклай не торопился. К просьбе Туя присоединились другие туземцы. Все ожидали чуда, хотя и не все были готовы уверовать в него.

Исследователь жестом просил подождать, вновь зашёл в свою комнатку, взял тарелку и налил в неё спирт. На веранде он отпил воду из стакана, а остатки вылил в тарелку. На поляне царила тишина. Казалось, и лес притих в ожидании (впрочем, в эту пору до наступления сумерек в лесу обычно тихо).

Попросив туземцев освободить место перед верандой, Маклай зажёг спирт. Вздох ужаса пронёсся над толпой. Николай Николаевич выплеснул «горящую воду» на освободившуюся площадку, и голубые искры и язычки запрыгали по траве.

Часть толпы остолбенела, другая пустилась наутёк с возгласами ужаса, третьи стали кричать, умоляя Маклая не зажигать моря!