Макошин скит

– Очевидно, я…

– Меня Ольгой зовут, я сестра-хозяйка здесь. Все послушания я назначаю, какие вопросы будут, мне задавай. А сейчас, если поужинала, пойдем… Младка, здесь уберешься, во второй домик иди, там прибраться надо, завтра гостья заедет. Поняла?

Веснушчатая, которую, оказывается, необычно звали Млада, кивнула.

Аделия подхватила сумку, пошла за старшей послушницей. У выхода обернулась и широко улыбнулась:

– Меня Аделией зовут. Спасибо за ужин, было вкусно! Заглядывай, если скучно станет…

– Да некогда нам тут скучать, – пробормотала девушка, но на улыбку ответила – махнула рукой.

* * *

Аделия весь вечер бродила по поселку, исполняя мелкие поручения сестры-хозяйки: принести рассаду, приготовить землю для вазонов, набрать мелкую гальку за воротами, у овражика.

За вечер замерзла, промочила ноги. Когда ее, наконец, отпустили в домик, вздохнула с облегчением. Стянула промокшие ботинки, пристроила к небольшому обогревателю – спасибо, что в гостевых домиках было электричество от солнечных батарей, протяжно выдохнула: минус один день и ничего толком не узнала, Карину не встретила, с послушницами почти не поговорила, если не считать словоохотливую Младу. Складывалось впечатление, что на обитательниц поселка наложили обет молчания. «Может, и в самом деле наложили, – Аделия достала из сумки бутерброд, откусила. – Все, что ломает привычный уклад, ломает психику, а значит выгодно Ефросинье… Если у нее задача – сломить волю послушницам в каких-то своих целях».

Умывшись, девушка расстелила постель, приготовилась ложиться спать, чтобы встать пораньше и успеть к утренней молитве – уж на нее-то Карина должна явиться. Когда кто-то поскребся в дверь, вздрогнула:

– Кто там? – подошла к двери, прислушалась.

– Я…

Девушка погасила свет и открыла дверь – на пороге сидел на корточках Макс. Едва она приоткрыла дверь, прошмыгнул внутрь.

– Хорошо, дверь не скрипит, – прошептал, стягивая на пороге испачканные грязью ботинки.

– Ты что тут делаешь?! – Аделия зашипела. Хоть они и были одни, в такой глуши казалось, что каждый шорох – как раскат грома. Проскользнув к окну, задернула занавеску и проверила – нет ли кого на тропинке. – Ты с ума сошел?! Почему не дома?

Макс посмотрел на нее с осуждением:

– Я что, совсем ку-ку тебя тут одну оставлять?

– Нельзя, тут в домиках убираются, заметят тебя… Ты что придумываешь?

Макс стянул с плеч рюкзак, встал на наги, заняв собой почти все свободное место в тесном домике, шагнул к девушке, ловко привлек к себе и чмокнул в губы:

– Не ругайся… – сбил головой лампочку, чертыхнулся. – Не развернешься тут у тебя…

– Потому что это женская община, громил тут никто не ждал.

Он крепче обнял ее за талию. Уткнувшись в макушку и неторопливо прокладывая поцелуями дорожку к шее девушки, пробормотал:

– Соскучился…

Девушка зажмурилась, втянула носом знакомый запах:

– С чего бы это, пару часов не виделись… – обняв его в ответ, прижалась. – Я думала, ты дома у Громова…

– Да прям, чего мне там делать, если ты здесь.

– Я еще ничего не узнала, Карину не видела. Мне даже поделиться нечем.

Широкая ладонь скользнула по позвоночнику вверх, зарылась в волосах на затылке. Потрескавшиеся губы оставляли россыпь нетерпеливых поцелуев на щеках, шее.

– Ма-акс, – задохнулась от нежности, зажмурилась, растворяясь в острых ласках с примесью опасности, припорошенных хмельным запахом апрельского леса и сосновых, свежеструганных досок. Обвила крепкую талию руками, сцепила пальцы в замок за мужской спиной, чувствуя, как подкашиваются колени. Простонала: – Увидят же…

Он целовал, словно не слыша ее и невнятные, слабые попытки высвободиться, пеленал, будто младенца – не вырваться, не прервать дурманящую связь, от которой полыхало в груди и кружилась голова. Аделия улыбалась, прижимая его к себе, затаив дыхание принимая обжигающе-сладкую истому. До последней капли кислорода в крови. До боли под ребрами. До полыхающих искр из глаз.

– Я как услышал твое «прикинуться дурочкой», сразу начал фантазировать, – тихо засмеялся Макс, переводя дыхание и тяжело опускаясь на тощую подушку рядом с Аделией.

– Балда, – она легонько стукнула его по руке, привстала на локте и прикусила нос – Макс как раз наклонился к ней за новым поцелуем.

– Давай, агент 007, докладывай, чего узнала… – он мечтательно прижал ее спиной к себе, засопел у виска.

– Да ничего я не узнала, говорю же!

Макс прикусил мочку ее уха, прошептал:

– Тш… Ты чего вопишь, будто к тебе маньяк ворвался…

Он говорил тихо, от бархатистого голоса сводило колени, по плечам растекалась нега. Аделия высвободилась, перевернулась на живот:

– Вот кстати, ты как меня нашел?

Макс лег на спину, завел руки за голову:

– Да чего тут искать… Я в пролеске припарковался, датчики все настроил… Мониторинг с Громовым отладил, пока не стемнело совсем, потихоньку двинул к скиту. Тут пять домиков за периметром, все пять как на ладони, в линеечку выстроены. Занял позицию в кустах напротив. Постоял, понаблюдал. Смотрю, мой агент 007 в лифчике щеголяет в окошке, свет не выключив…