Маковое Море

— Бывают. На островах.

Джагру не сдавался:

— Ты-то откуда знаешь? Кто поверит бабе!

— Я прочла об этом в книге, которую написал человек, долго живший на Маврикии, — спокойно ответила Полетт.

— В книге? — хохотнул Джагру. — Во брешет, сука! Ты хоть одну букву знаешь?

Тут взвилась Дити:

— А почему бы ей не знать? Она дочь брамина, он и обучил ее грамоте.

— Брехня собачья! — завопил Джагру. — Обожрись своим говном!

— Что? — Калуа лишь привстал, но уже уперся головой в потолок. — Что ты сказал моей жене?

Злобно надувшись, Джагру молчал, а все его подпевалы сгрудились вокруг Полетт:

— Змей нету, верно? А какие там деревья? И рис растет? Правда?

С другой стороны переборки напряженно слушал Нил. Сквозь отдушину он частенько разглядывал переселенцев, но до сих пор Полетт ничем не привлекла его внимания: всегда под накидкой, среди других женщин она выделялась только темными от хны руками и ступнями, выкрашенными алой краской. Судя по ее выговору, родным для нее был скорее бенгали, нежели бходжпури; как-то раз Нил заметил, что она вроде бы прислушивается к его разговору с А-Фаттом, но отмел это как полную нелепость. Разве возможно, чтобы женщина-кули понимала английский?

Слова Дити заставили его внимательнее присмотреться к Полетт. Если эта женщина и впрямь получила образование, он должен знать ее родителей или кого-то из родственников. Среди бенгальских семейств очень немногие обучали дочерей грамоте, и те, кто на это отваживался, непременно состояли в каком-нибудь родстве с Халдерами. Калькуттские дамы, которые могли похвастать хоть каким-то образованием, были наперечет и хорошо известны в его кругу, но ни одна из них открыто не призналась бы во владении английским — этот порог еще не пересекли даже самые либеральные семьи. И вот еще одна загадка: все городские образованные дамы происходили из зажиточных семейств, и потому казалось невообразимым, чтобы их отпустили в плавание вместе с переселенцами и осужденными. Но вот одна такая здесь — кто же она?

Дождавшись, когда расспросы угаснут, Нил приложил губы к отдушине и сказал на бенгали:

— Надеюсь, тот, кто столь учтив к собеседникам, не воспротивится еще одному вопросу?

Изящная фраза и благородный выговор тотчас насторожили Полетт; она сидела спиной к камере, но сразу поняла, кто говорит, и догадалась, что ей устраивают какую-то проверку. Полетт знала, что ее бенгали отличает легкая вульгарность речников, подцепленная от Джоду, и потому, тщательно подобрав слова, ответила в том же стиле:

— От вопроса вреда нет; если ответ известен, его непременно дадут.

Усредненность выговора не позволяла определить, откуда она родом.

— Позвольте справиться о названии упомянутой книги, — продолжил Нил. — Той, что стала кладезем информации об острове Маврикий.

— Я запамятовала. Разве это столь важно?

— Чрезвычайно. Я перерыл свою память, однако не нашел в ней книги на нашем языке, содержащей подобные факты.

— На свете так много книг, — отразила выпад Полетт. — Разве все упомнишь?

— Верно, все не запомнишь, — согласился Нил. — Однако число книг, отпечатанных на бенгали, пока не превышает пары сотен, и некогда я гордился тем, что владею ими всеми. Вот что меня заботит: неужто какую-то я пропустил?

— Упомянутая книга еще не издана, — нашлась Полетт. — Это перевод с французского.

— Ах, вот как? Не соблаговолите ли назвать имя переводчика?

Смешавшись, Полетт назвала первое пришедшее в голову имя — конторщика, что обучал ее санскриту и помогал отцу в составлении каталога.

— Его зовут Коллинот-бабу.

Нил тотчас узнал это имя:

— Правда? Вы говорите о конторщике Коллиноте Баррелле?

— Именно о нем.

— Но я хорошо с ним знаком, он давно служит у моего дяди. Смею заверить, Коллинот ни слова не знает по-французски.

— Я хотела сказать, он помогал переводить, — поспешно исправилась Полетт. — Французу, Ламбер-саибу. Я же была ученицей Коллинот-бабу, и порой он давал мне листы в переписку. Вот так и я прочла книгу.

Нил не поверил ни единому слову, однако не мог придумать, как вытрясти правду. Наконец он сказал:

— Будет ли мне позволено узнать имя добропорядочного семейства, из которого родом дама?

У Полетт был наготове вежливый отказ:

— Не слишком ли мы спешим, касаясь столь интимного предмета после весьма краткого знакомства?

— Как вам будет угодно. Скажу лишь, что вы понапрасну тратите время, пытаясь образовать неотесанную деревенщину. Пусть бы себе загнивала в невежестве, ибо это ее удел.

До сих пор Полетт сидела спиной к камере, но теперь, задетая высокомерием собеседника, медленно повернулась к отдушине. Сквозь накидку она увидела ввалившиеся глаза, горячечно светившиеся на обросшем щетиной лице, и злость ее сменилась жалостью.

— Если вы такой умный, почему же вы здесь? — мягко сказала она. — Думаете, ваша ученость вас спасет, если возникнет паника или бунт? Неужто вы не слышали поговорку «Все мы в одной лодке — амра шобьи эк наукойе бхашчхи»?

Нил победоносно рассмеялся:

— Слышал, да только не на бенгали! Это английская пословица, которую вы прямо сейчас и весьма ладно перевели. Но возникает вопрос: где вы научились английскому?