Макс Шрёдингер (СИ)

— Это как? Я же, — она опустила голос до еле слышного шёпота, — людей убивала…

— А мне всё равно. Хотя… — протянул я. — Есть одно.

Она замерла, словно её жизни угрожала смертельная опасность.

— Ну, говори! Говори же! — стала она размахивать руками.

— Ты когда я стейки приготовил, принялась их критиковать, что они с кровью, а так и надо было. Не люблю, когда мою готовку критикуют.

— Я-а… — она вновь замялась, отвернулась мне в колени лицом. — Больше не буду.

— Да ладно, можешь критиковать, — отмахнулся я. — Тебе всё прощу.

Она посмотрела на меня внимательно.

— Макс Шрёдингер, я прощаю тебе, что ты тупой, — заявила она на полном серьёзе. — Чего смешного-то?

Я отсмеялся, погладил её по волосам.

— Я понимаю, почему на тебя запала твоя бывшая жена, — заявила Аня. — Я не понимаю, почему вы разошлись.

— Я не терплю агрессии в свой адрес, — пожал плечами я и Аня закусила губу, замолчав надолго.

Электричка всё ехала, проезжая один населённый пункт за другим. Ближе к городу в Авоськовичах прямо на станции было полно народу, все с плакатами и транспарантами. Я выхватил взглядом «Долой клятых коррупционеров» и «Юдович — подвинь жопу». Политота, от которой я хотел быть как можно дальше.

Аня приподнялась тоже, увидев моё удивление и раздражение. Потом она посмотрела на меня:

— Нам нельзя к тебе.

— С чего это вдруг?

— Тобой будут манипулировать все.

— А я думал, это тебя все ищут, — пожал я плечами.

— Я поняла, буду разжёвывать, — вздохнула Аня. — Меня они ищут, но если найдут, ничего не смогут сделать. А вот тебе они сделать что-то могут. И они знают, что я не хочу, чтобы тебе что-то сделали, — она снова смутилась, взяла мою руку, принялась перебирать пальцы. — А значит, тебя нужно уворовать у меня и меня тобой шантажировать, а тебе причинять боль.

— Но ты же не допустишь этого? — пожал плечами я.

— Это не само собой происходит. Для того, чтобы это не допустить, нужно действовать. Нам нельзя к тебе, поедем к Маше, если она пустит. Если нет, пойдём в хостел какой-нибудь.

— У меня на карточке денег ещё вагон, — ввёл я её в курс дела.

— Нельзя. Твоя карточка будет отслеживаться. Телефоны отслеживаются?

— Д-да, — сообразил я и выключил свой, после снял заднюю панель и вытянул батарею.

А налички-то совсем и нет. За что мы жить будем? А завтра на работу, а там рабочие компы. А если не отпишусь, придётся ругаться, а я не хочу. Ай, мы что-нибудь придумаем.

— Мой не отслеживается, мне Стас когда-то настроил. Он всем из Нового Бурса прошивку ставил.

— Для девушки, не умевшей пользоваться компьютером, ты неплохо во всём разбираешься.

— Я не совсем тундра.

— А почему бы не пойти просто в полицию? Они нам помогут и ни от кого прятаться не нужно. Новый Бурс ведь вне закона?

— В меня стреляла Кассандра, она майор полиции, судя по нашивкам, — напомнила мне Аня. — А вообще без разницы, что Игорь с Новым Бурсом, что Валентин Юдович с текущей властью — все одинаковые. Я видела это сотни раз.

И сколько ж ей всё-таки лет?

Она полезла в телефон, принялась писать в чате. Наверное своей подруге.

— Это та высокая, узкоглазая и темноволосая?

Она отвлеклась, посмотрела на меня.

— Да, Маша. Ой, а у меня тоже кровати нет, — смутилась она.

— А за нами разве Кассандра не идёт?

Она неожиданно смутилась.

— Или это был хитрый план?

— Не было никакого плана, — надулась она. — Я хочу быть рядом всегда.

— Превратимся в четырёхрукое чудовище? Как нас будут звать? Анямакс?

— Дурашка…

— А я кровать себе заказал. С ортопедическим матрасом. Отменять заказ?

Её глаза сверкнули. Её лицо принялось наливаться краской.

— Да ты специально так делаешь! — догадалась она.

Умная.

— Ты такая миленькая, когда смущаешься.

Она засмущалась ещё больше.

— Когда-нибудь я перестану смущаться, — нахмурилась вдруг она.

— Когда-нибудь, но не сейчас ведь. Пошли на выход.

Аня всё ещё плохо стояла на ногах, но короткий сон и отдых сказывались на ней очень положительно. Я расстегнул портфель, достал пирожок со щавелем, протянул Ане один, второй взял себе.

— Что это? — разломав и критически изучая зелёную массу щавеля внутри поморщила нос Аня.

Я показал пример и уже сгрыз половину.

Аня осторожно укусила, прожевала, а после съела пирожок раньше, чем я свой, напихав полный рот.

— А ещё есть? — принялась она копаться у меня в портфеле и выудила ещё один.

Я лишь рассмеялся.

— Тебя в Олдвинде не кормили?

— Я блюла ебучие правила, — буркнула она с набитым ртом.

— Прожуй вначале. Ты мне живая нужна.

Она остановилась, кинула в меня холодный взгляд, но после догнала меня.

— Призраки прошлого будут долго меня донимать. Так вот, представь: всегда соблюдать этикет, всегда придерживаться колдовских практик, никаких отношений, ни с кем, ни даже… — она снова залилась краской. — Ни с самой собой, — понизила она тон. — Не материться, не кушать еду, не читать художественные книжки, не смотреть никакие новые спектакли — это всё засоряет сознание, это всё мешает развиваться.

— Вроде книжки наоборот ведь.