Макс Вебер: жизнь на рубеже эпох

Вебер же рассматривал сексуальную мораль пуритан с позиций слепой, безоглядной страсти. Тому, кто безоговорочно ее принимает, пуритане действительно покажутся строгими и сравнительно аскетичными. Вебер как исследователь изначально был склонен к использованию крайних понятий и любил сопоставлять каждое анализируемое явление с гипотетическим крайним случаем. Однако гораздо более важно то, что его взгляды на брак были взглядами общества XVIII и XIX веков, тогда как еще в XVII веке сохранялось — подтвержденное античными и библейскими источниками — представление о том, что женщины — порочные создания, а мужчины, наоборот, — блюстители нравственных норм и когнитивных стандартов. Пуританизм как раз отличался своим стремлением к более ровному отношению к обоим полам и своими рекомендациями относительно удовольствий и постоянства для обоих супругов. Лишь в XVIII веке женщина постепенно стала восприниматься как сексуально пассивная сторона, которая должна была блюсти свою нравственность. Двойная мораль теперь приписывалась мужчинам. Женщине пока еще не разрешали учиться в университетах, но она постепенно становилась «человеком читающим», возрастала и ее роль воспитателя в семье. Пожалуй, можно сказать, что мужчинам в то время проще было настаивать на соблюдении идеала сексуального воздержания именно потому, что воплощать этот идеал в жизнь должны были женщины. В определенном смысле восстановилось старое распределение ролей между полами — женщины снова считались более духовными существами с более развитым нравственным чувством, тогда мужчины были гораздо более приземленными и гораздо более упорными в реализации своих желаний^[490].

И здесь мы снова подходим к семейному роману Макса Вебера и к тем мотивам, что отягощали супружескую жизнь его родителей. По одну сторону этого брачного союза — супруга, воспитывающая детей в соответствии со строгими правилами морали и приносящая себя в жертву семье, по другую сторону — супруг, потворствующий своим сангвиническим потребностям, а посередине — сын, который в этом конфликте принимает сторону матери. Его собственные отношения с Марианной Вебер на протяжении десяти лет демонстрируют признаки «брачного союза единомышленников», где вопрос создания семьи и сексуального равноправия очень скоро теряет всякое значение. Пусть другие исследователи выясняют, был ли у них вообще секс и какие выводы следуют из ответа на этот вопрос. Для нас важно, что лейтмотивом их брака были образование и эмансипация жены, эрудиция, карьера и болезнь мужа, а также готовность, «так сказать, к терапевтическому вмешательству» ввиду трудностей совместной жизни^[491].

Необходимость в такой готовности и в моральной установке на сохранение брака наблюдалась и в годы постепенного выхода Вебера из его биографического карантина. В мае 1907 года состояние его здоровья снова настолько ухудшилось, что он был вынужден обратиться за помощью к гейдельбергскому невропатологу, для которого в июне того же года он пишет тридцатистраничный отчет под названием «Патологическая предрасположенность, возникновение и течение болезни». Карл Ясперс, читавший этот отчет, приводит из него сообщение Вебера о том, что юношей он впервые испытал сексуальное возбуждение от побоев горничной. Ночные кошмары и сексуальные желания, мазохистский характер которых некоторым комментаторам кажется очевидным, приводят к тому, что Вебер задумывается о кастрации как о решении своих проблем. Врач рекомендует ему этого не делать^[492].