Максим

— Знаете вы, что дороги назад не будет? — предупредил сын старейшины, ведя гостей в дом. Белен напрягся, а Ланс кивнул в знак согласия. — Завтра вы поедете с жрецом в столицу. И со мной. Отдых закончился, наступила пора возвращения к моим песням. А пока, добро пожаловать в мой дом, дорогие гости! Матушка будет рада перекинуться с земляками парой слов на родном языке. Входите! Впервые я вошла в одну из деревенских изб. Она немногим внутри отличалась от наших, только вот стекла на окнах были желтоватые, отчего солнечный свет в избе казался более теплым и насыщенным. На столе, накрытым белоснежной скатертью с синей вышивкой, стояла плоская вазочка с букетиком из подснежников с несколькими колокольчиками сон-травы. Вдоль стен простирались широкие лавки, накрытые вышитыми покрывалами. На одной из лавок сидела девочка лет двенадцати в синем платье, склонившаяся над шитьем. У ее ног разлегся маленький песик неизвестной породы, то и дело покусывавший подол хозяйки. Рядом с девочкой примостилась пушистая черная кошка, вылизывая лапу с белым башмачком. Жена старейшины оказалась дородной, милой женщиной с вечно улыбающимся лицом. Видно было, что у нее не слишком покладистый характер, что не мешало ей встретить гостей вежливой улыбкой и обильным угощением. Пришельцев усадили на скамье вдоль стола, хозяйка побежала готовить ужин, а молодой человек, извинившись, пояснил, что надо закончить перед отъездом ремонт забора, и вышел из хаты, оставив гостей в одиночестве за покрытым скатертью столом.

— Ты не сказал, что это навсегда! — прошипел Белен, когда они остались одни, почти одни, если не считать девочку, не обращавшую на гостей никакого внимания.

— Чего ты боишься? — понизив голос спросил Ланс, поглаживая ластившуюся к ним рыжую кошку.

— Рабства боюсь! В такой деревне, как эта!

— Мой господин хорошо владеет своим кинжалом? — внезапно спросила неизвестно откуда взявшаяся молодая женщина, поставив на стол котелок с варевом, вкусно пахнущим капустой и мясом.

— А кто им не владеет? — усмехнулся Белен.

— Тогда чего вы боитесь? — спросила женщина, вернувшись к печи. Через некоторое время возвратился и сказитель, к ночи подошел и старейшина, прибежала от подруги шустрая дочка хозяйки, и все сели за столом, обсуждая последние новости. Сказитель рассказал несколько сказок, порадовав гостей хорошо поставленным голосом, а девочка спела пару деревенских песен так прочувственно, что Ланс несколько раз одергивал Белена, боясь, что его товарищ своим вниманием к хорошенькой девушке настроит против них хозяев. В общем, вечер друзья провели с пользой — Белен был теперь больше уверен в своем будущем, а на щеках Ланса играл румянец от крепких напитков, а хозяйка размякла от знакомых звуков полузабытой молодости. Спать они легли, когда во всей деревне давно не осталось ни единого огонька».

Пришла старуха-хозяйка, и мне пришлось оторваться от компьютера.

Но сегодня бабушка Максима была более благосклонна, будто что-то поняла или просто поменяла тактику. Как бы там ни было, но старушка подошла ко мне с огромной кружкой парного молока и, немного застенчиво улыбаясь, пробормотала:

— Пей, дочка, щечки румянцем заиграют! На что мне ее румянец! С подозрением посмотрев на кружку, я все же отпила глоток. Молоко показалось мне мягким на вкус и слегка отдавало коровой. Под бдительным оком старушки я осушила всю кружку.

— Что ты делаешь, деточка? — спросила старушка.

— Ничего особенного, — пробормотала я. — Доклад пишу… по психологии…

— Ну да, не дают вам и в праздники покоя, — посочувствовала старушка. — Ну ты пиши, пиши, не буду тебе мешать, пирожки к обеду сделаю.

— Дайте, я помогу!

— Ну что ты, доченька, не надо! Сама уж справлюсь, да и сподручнее мне одной, привычнее. А ты отдыхай, родная, головку береги. А то ведь она твое единственное богатство… Красы Бог не очень-то дал… Уколола таки! И черт с ней!

«В праздничную залу я вошла вслед за Манрадом. Уже несколько снов связывались с этим мужчиной, хотя я его инстинктивно боялась. Иногда мне казалось, что Манрад знает о моем присутствии. В такие моменты его глаза темнели и он обеспокоено озирался. Но меня в этом мире не видел никто. Даже он. Злясь и негодуя на свой своенравный сон, летела я за ним и фавориткой по коридорам замка, по ходу затушив пару свечек в руках напуганных слуг. Кажется, я научилась действовать в этом странном мире, и от этого осознания становилось легче. Иногда мне приходилось проходить сквозь людей. Это было неприятно как для меня, так и для них: оставляла я за собой бледные лица и запах мокрой от пота одежды. В дверь залы Манрад и его красавица входили разными дверьми. Я, естественно, шла вслед за мужчиной, но пока я приходила в себя от увиденного великолепия нарядов, блестевших среди свечей, фаворитка уже оказалась рядом. Так близко, что я чувствовала ее дыхание.

Кстати, очень свежее дыхание.

— Как же он жалок! — процедила фаворитка, улыбаясь дородному мужчине на троне. Несомненно, местному повелителю. — Вообразил, что я в него влюблена!