Максимка, Толик и каляки-маляки

– Правильно. Но рубка корабля предназначена не только для размещения командного пункта и боевых постов, здесь находятся все системы и приборы управления кораблём. А если это боевой корабль, то и системы управления оружием.

– Получается, что рубка корабля – это его сердце, – сделал вывод я.

– Именно так, – улыбнулся папа.

Потом он начал срезать кору вокруг рубки, образуя площадку, которая увеличивалась больше в длину, и постепенно получалась палуба. Спереди палуба заострялась, создавая нос корабля, а сзади она становилась как бы прямоугольной, образуя корму корабля.

– Максимка, Толик, давайте-ка тоже приступайте к строительству катера! – обратился к нам папа.

И мы, взяв наши маленькие ножики, стали вырезать рубку, потом палубу, потом нос и корму корабля. Кора сосны была мягкая и податливая, она пахла смолой и лесом, и вырезать из неё было приятно.

– А теперь, мальчики, нам осталось…

– …осталось сделать боковые стенки корабля, – перебил я папу.

– Правильно, а боковая часть судна называется борт, и вот теперь вы знаете основные части корабля.

– Есть ещё подводные лодки.

– Не только подводные лодки, Толик, есть пассажирские судна и боевые корабли, есть баржи и океанские лайнеры.

– …как «Титаник», – вспомнил я.

– Ну «Титаник» мы с вами пока не осилим построить, но лодки и катера, я смотрю, у нас получились.

На крыльце стояли семь лодок разного размера, которые мы с Толиком вырезали вначале, и три корабля, похожие больше на катера. Словно читая мои мысли, папа сказал:

– У нас получились три катера и семь лодок, настоящая флотилия – объединение кораблей.

– Только все ваши лодки и катера какие-то скучные, – сказала мама, которая сидела на веранде и вязала, изредка поглядывая на нас, а вместе с ней и Муся, пристроившаяся у её ног. Лениво развалившись на полу, Муся виляла пушистым хвостом и протяжно пела «мя-ау, мя-ау».

– И что ты предлагаешь? – спросил папа.

– Вспомни «Алые паруса»!

– Совсем забыл, – улыбнулся папа.

– Алые паруса? – удивился я.

– Да, сынок, ты пока не читал эту удивительную книгу Александра Грина, – сказала мама, – это моя ошибка, в ближайшее время исправлю её. Хотя… – мама встала и вышла.

Вскоре она вернулась, держа в руках кусок красной ткани:

– Это будут наши алые паруса.

Мы выбрали самую большую лодку, вбили посреди её палубы длинный гвоздь, а по бокам два небольших гвоздика, вырезали из красной ткани треугольный кусок и закрепили его на гвоздях.

А потом мы все, мама, папа, Толик и я, пошли на озеро и спустили на воду наши катера и лодки, среди которых была одна с алым парусом. Мы стояли на берегу, прохладный ветер дул нам в лицо, на озере была рябь, и наша флотилия, покачиваясь на невысокой волне, отправилась в плавание. Не сразу, постепенно, парусник вышел вперёд, а за ним потянулись катера и лодки.

– Мама, о чём та книга, где рассказывается о корабле с алыми парусами, – спросил я.

Мама задумалась, а потом сказала:

– Она о Мечте.

Дятлик

– Максимка, как ты думаешь, как звать птенца дятла? – неожиданно спросил меня Толик.

Мы сидели на крыльце его дома в деревне, где жили летом у бабушек, сидели и думали, чем бы таким интересным нам заняться.

– Вот я знаю, у галки – галчонок, у кукушки – кукушонок, у курицы – цыплёнок, а у дятла…

– У дятла… – перебил я друга, – дятилёнок!

Мы рассмеялись, а потом я задумался, помолчал, помолчал и выдал:

– Дятлик! Его звать дятлик. Мне нравится.

– И мне, – обрадовался Толик. – А хочешь посмотреть на дятлика?

– Ты видел его? – спросил я.

– Вчера видел, он в дупле сидел, на дереве, забавный такой, кричит всё время: «Чив, чив, чив…» Пойдём? Нам на опушку леса надо.

И мы побежали по тропинке через поле. День только начинался, над розовеющим горизонтом вставало солнце, на высокой траве искрились капельки росы, в высоком небе звонко пел жаворонок, пахло свежей некошеной травой, и мне стало так радостно, что захотелось подпрыгнуть и взлететь.

Мы с Толиком побежали наперегонки по прохладной и сырой тропинке к лесу, темнеющему на краю поля. На опушке остановились. Здесь, на стволе высокого дуба с пышной, зелёной кроной, на высоте не более двух метров, было выдолблено аккуратное овальное дупло. Из дупла торчала крупная голова дятлика, который громко, не прерываясь, кричал: «Чив, чив, чив…»

Его оперение на голове было красного цвета, а по бокам – чёрное с белым узором, и клювик торчал уже довольно длинный. Дятлика можно было хорошо разглядеть, когда он высовывался из гнезда, заглядывая вниз, на землю, и нам казалось, что он может выпасть. Где-то рядом птенцу вторил другой, более сильный и размеренный голос: «Чи-и-в… чи-и-в… чи-и-в…»

– Максимка, давай понаблюдаем, как дятлика будут кормить.