Мактуб. Пески Махруса

— Только попробуй сдохнуть, — бросаю я, практически не слыша собственного голоса из-за временной глухоты, вызванной взрывной волной. Дернув металлический засов замка, берусь за ручку железной массивной двери эвакуационного выхода, приоткрываю на несколько миллиметров, зажимая в правой руке Кольт и стараясь не скрипеть. Выглянув наружу, замечаю черный бронированный внедорожник и десяток парней в камуфляжной форме. По особым знакам отличия понимаю, что предо мной агентура американских спецслужб.

— Я сейчас тебе дам уйти, Ильдар. Но мы не договорили, — бесшумно закрыв дверь, поворачиваюсь к Видаду. Собрав рваную, покрывшуюся бордовыми пятнами рубашку на груди, рывком приподнимаю, заставляя посмотреть на меня. Он сипло дышит, с трудом фокусируя на мне взгляд. — Ты знаешь, что мне нужно. В обратном случае я тебя из-под земли достану.

Видад медленно моргает, едва заметно кивая. Веки его тяжело опускаются, по телу проходит судорога. Бл*дь, он скорее окочурится, чем выполнит мое требование. Перевожу свое внимание на Эрику, пустым отсутствующим взглядом уставившуюся на свои обутые в сандалии ноги. Она находится в шоке, состояние прострации и отрицания.

— Детка, — приподняв ее лицо за подбородок, беру его в ладони, наклоняясь так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Ты меня слышишь, Рика?

Ее взгляд по-прежнему стеклянный, отрешённый. Застывшая фарфоровая кукла. Зарываюсь пальцами в рассыпавшиеся по плечам волосы, в которых запутались кусочки побелки и прочий мусор. Прижимаюсь губами к ее губам. Сухим и горячим, неподвижным.

— Давай, детка, времени в обрез. Мне надо, чтобы ты понимала меня, — отстранившись, я легонько хлопаю ее по щеке, но снова безрезультатно. — Сработал самый отстойный вариант из всех, что были, — продолжаю я, пристально глядя в расширенные зрачки, из глубины которых на меня смотрит собственное отражение. — Тебе нужно сейчас уйти с Ильдаром. Помнишь, что ты однажды для меня сделала? — сунув одну руку в карман, я достаю то, что взял из брюк, пока мы ползли по полу номера. С силой разжимаю одну из ее ладоней, сжатых в кулак, и вкладываю туда четки, на которые нанизан мой перстень.

— Сделай это снова. Только ты и я. Только наше, Эйнин, — хрипло шепчу я, сближая наши лица. — Только мы знаем, что это значит. Понимаешь? — я заглядываю в самые голубые в мире глаза, в которых наконец-то пробуждается осознанное выражение.

Пальцы девушки непроизвольно сжимаются, и она едва заметно моргает. Потом снова и снова. Робкие трепыхания длинных ресниц словно неуловимые взмахи крыльев бабочки. Сердце болезненно сжимается. Моя сумасбродная отчаянная девочка, растерявшая весь свой глянец, подпалившая свои прекрасные крылья в огне, противостоять которому не способна ни одна спецслужба мира. Это не конец. Нет. Необратима в нашем жестоком мире только смерть, все остальное мы сможем исправить. Мне не стоило прикасаться к тебе, только смотреть. Ты создана для меня, Эйнин, но я создан, чтобы терять тебя снова и снова. Я не говорю этого вслух. Не посмею. Слова способны убить точно так же, как и пуля, попасть прямо в сердце и застрять там холодным осколком… или подарить надежду, на которую мы не имеем права. Из уголков ее глаз вытекают слезинки одна за другой, по телу проходит дрожь, и Эйнин начинает всхлипывать, а потом рыдать громко и в голос. Я обнимаю ее, привлекая ближе, но она с неожиданной силой отстраняется от меня, а потом порывисто обнимает сама и снова отталкивает, покрывая мои плечи ощутимыми ударами плотно сжатых кулачков.

— Я не пойду никуда, не пойду. Нет! — раздаётся ее вопль, полный отчаяния. Я зажимаю ее рот ладонью, с силой вдавливая в стену своим телом. Она лихорадочно дрожит и плачет навзрыд, и каждая ее слеза ядовитой болью проникает в сердце.

— Ты пойдёшь, Эрика, — жёстким тоном говорю я, четко выговаривая каждое слово. — Там снаружи твои люди. Никто тебя не тронет. Здесь смерть.

— Нет, — отрицательно мотает головой Эйнин.

— Да, детка. Да! Я хочу, чтобы ты вернулась туда, где твое место. Бросишь работу, забудешь все как страшный сон, выйдешь замуж и будешь счастлива.

— Ты смеёшься надо мной? — в наполненных слезами глазах плещется недоумение.

— Со мной нельзя. Я женат, Рика, — выдыхаю я напротив ее губ, и она мгновенно каменеет, распахивая ресницы.

— Что? — недоверчивый шепот и вспыхнувший болезненным осознанием взгляд.

— Просто уходи. Тебе все расскажут и без моего участия, — отзываюсь хрипло.

— Как ты мог… — кулаки с силой упираются в мою грудную клетку.

— Ничего личного. Просто хороший секс, — скрепя сердце с деланной небрежностью бросаю я. — Относись к этому проще. Не я первый, не я последний.

— Сукин ты сын. Я убью тебя, — разъярённо рычит Эрика, слезы продолжают непроизвольно струиться по бледным щекам.

Если бы я не держал ее так крепко, она бы выполнила угрозу не колеблясь. Я вижу зарождающуюся ненависть в мятежных глазах, которые не давали мне спать ночами с пятнадцатилетнего возраста.

— Желающих и без тебя достаточно, Эйнин, — криво ухмыляюсь я, делая шаг назад и освобождая девушку.