Малабарские вдовы

– Это решит суд, – сказала Первин, глядя на Разию – к той все еще не вернулся дар речи. – Обещание содержится в письме про махр, однако муж не передал вам прав на землю. Но это еще не поздно сделать. Вам только нужно будет дать мне или другому юристу распоряжение этим заняться.

Разия еще немного помолчала, потом испустила долгий судорожный вздох.

– По-моему, не стоит этого делать. Мой муж использовал эти земли на нужды фирмы, то есть на благо всей семьи. Зачем создавать осложнения?

От ее слов в голове у Первин зародилась мысль, с помощью которой можно будет защитить вакф. Подавшись вперед, она сказала:

– Если земля вам официально не принадлежит, вы не имеете права отдавать ее в дар.

Разия глянула на нее с недоверием.

– У Сакины есть драгоценности, у Мумтаз – музыкальные инструменты. Они готовы их отдать – как я буду выглядеть, если не отдам ничего?

Слушая Разию, Первин сообразила: возможно, вдовы просто очень близки и называют друг друга по именам. Если их отношения действительно таковы, Разии может быть неудобно, что имущества у нее больше, чем у других.

– Каждая из вас принимает собственное решение. Зная все последствия своего поступка, вы по-прежнему хотите передать эту землю в вакф – или предпочли бы сохранить ее в качестве собственного имущества, в обеспечение свое и дочери?

Прежде чем заговорить, Разия снова поколебалась.

– Сакина будет мне очень завидовать, если узнает, что у меня есть земля с фабриками. А Мумтаз? Ей нравятся ее музыкальные инструменты, но их стоимость – ничто по сравнению с тем, что принадлежит мне. Я бы хотела, чтобы информация о фабриках на земле осталась конфиденциальной.

– У меня складывается впечатление, что в этом доме очень много конфиденциальной информации. Сакина-бегум даже не знала о том, что вы мутавалли вакфа.

– Я бы ей обязательно сказала, если бы она спросила! – едва ли не небрежно произнесла Разия. – Но ей это было не интересно. Она много лет жила с моим мужем в достатке. И до появления Мумтаз знать не знала, каково это, когда тебя игнорируют.

Первин поморщилась, поняв, что ее выводы касательно близости между женами оказались наивными. В этом женском семействе постоянно всплывали на свет обиды и зависть.

– Разия-бегум, мне кажется, что вы прикованы к людям и к огромному старому дому, от которого не получаете особого удовольствия.

Разия опасливо посмотрела на Первин.

– А разве оно так в семье не положено?

Первин содрогнулась. Несколько лет назад и она испытывала те же чувства. Отмахнувшись от этого воспоминания, она сказала:

– Вы втроем имеете полное право продать дом и разделить вырученные деньги. На них вы сможете безбедно жить где пожелаете. Возможно, вы хотели бы вновь увидеться с родными – или снять одну из квартир в новом доме с видом на море, прямо здесь, на Малабарском холме.

Разия бросила на нее испепеляющий взгляд.

– Женщина вроде вас может жить без опеки – но я не имею никакого жизненного опыта. Мне приходится думать о безопасности Амины, о том, какие мне самой грозят опасности. Все это очень сложно. Я не знаю, как распорядиться махром, а то, что вы мне сейчас сказали про вакф, крайне неприятно!

– Передайте мистеру Мукри, что он должен поговорить со мной. Я объясню все подробности, – ответила Первин, передавая Разие визитную карточку. – Я оставлю вам копию перевода текста махра. Напишите мне, если захотите встретиться еще раз, – хотя, насколько мне известно, на другой половине дома есть телефон. На карточке указаны оба моих номера.

Разия рассмотрела карточку, положила ее в центральный ящик на своей стороне стола.

– Вы теперь пойдете к Мумтаз.

Первин ответила, складывая бумаги в портфель:

– Каковы ваши отношения теперь, когда она больше не ухаживает за вашим мужем?

– Нормальные, – передернув плечами, ответила Разия. – Она без единой жалобы выхаживала моего мужа и много помогает нам в воспитании дочерей.

– Мумтаз-хала – моя любимая тетя, – добавила Амина. – Она говорит, я очень хорошо играю на вине.

– Нельзя так говорить: «любимая»! – укорила ее Разия. – Мы все одна семья.

Амина крепко сжала губы.

Чтобы остановить перепалку, Первин указала рукой на джали.

– Я слышала снаружи очень красивую музыку. Интересно, это Мумтаз-бегум или девочки?

– Конечно, Мумтаз-хала! Можно я вас туда отведу? – тут же вызвалась Амина.

Первин улыбнулась ей.

– Буду тебе признательна.

– А женщинам правда безопасно жить снаружи? – спросила Амина, когда они вышли со второго этажа зенаны и начали спускаться по лестнице.

– У меня получается.

«Более или менее», – добавила она про себя.

– А можно спросить еще одну вещь, Первин-хала?

– Конечно.

– А это будет… конфиденциально?

Первин остановилась на ступеньке и посмотрела на Амину.

– Конечно. Если только это не такая вещь, которую твоей маме необходимо знать для твоего же блага.

Амина пристально посмотрела ей в лицо.

– Я очень люблю всю свою семью. Но…

– Но что? – мягко подтолкнула ее Первин.

– Я бы хотела уехать и жить в другом месте, как вот вы сказали.

Первин спросила:

– Ты хочешь увидеть мир, который снаружи? То, что нарисовано на картинах на стенах?