Малабарские вдовы

У мистера Бахрама Фрамджи Содавалла были те же изысканные черты, что и у сына, но с возрастом он раздобрел, лицо поплыло. Из-под черной феты выглядывали седые волосы. Бехнуш Содавалла тоже была седой, но круглое лицо ее выглядело моложавым. Сари матери Сайруса говорило о достатке: из шелка-гара, с пышным шитьем. Сари у Бехнуш оказалось роскошнее, чем у Первин – из синего шелкового атласа с вышитой гладью каймой, – и тем более роскошнее намеренно скромного сари Камелии – из желтого шифона, расшитого золотой нитью.

Приветствия произнесли на формальном гуджарати. Родители Сайруса, как и он, говорили с легким акцентом. Первин находила его очаровательным, она даже подумала, что, может, и у нее выговор изменится, если ей повезет выйти замуж и переехать в Бенгалию.

– Садитесь, пожалуйста, – радушно пригласил Бахрам. – Я уже заказал виски – надеюсь, что вы не против.

– Мне маленькую порцию со льдом, – ответил, кивнув, Джамшеджи. Стоявший рядом официант тут же приблизился и налил ему из хрустального графина, а уж потом – Бахраму и Сайрусу.

– Мы с дочерью предпочитаем чай, – благовоспитанно произнесла Камелия, от чего Первин внутренне скривилась. – Дарджилинг; молоко и сахар отдельно.

Так, на английский манер, принято было подавать чай в «Тадже», дома же они его пили иначе. Видимо, Камелия не хотела, чтобы они с Первин чувствовали себя по-домашнему.

– Я обычно не пью, но муж убедил меня выпить немного виски со льдом. Я вся на нервах! – Миссис Содавалла хихикнула, неожиданно по-девичьи.

– Я тоже очень нервничаю! – не сдержалась Первин. – Но я страшно рада, что вы не отказали Сайрусу и согласились со мной познакомиться.

– Насколько я понимаю, познакомила их моя племянница Эстер, – бодрым голосом произнес Бахрам. – Я приношу извинения за нашу назойливость. Сайрус сказал, что вы пока не ищете дочери жениха.

– Да, поскольку она студентка, – подтвердила Камелия, отказываясь что-либо еще брать у разносчика, стоявшего рядом с серебряными вазочками, полными орехов и печенья.

– Была студенткой, – поправила Первин. – Я больше не учусь в Государственной юридической школе.

– Сайрус нам об этом сказал. Однако он не знает вашего точного возраста. Представляете себе? – Миссис Содавалла беспечно рассмеялась, внимательно рассматривая лицо, грудь Первин, да и все, что было видно над столом. Первин это не понравилось, хотя она и знала: женщина, собирающаяся взять ее в невестки, не станет поступать иначе.

– Мне девятнадцать. – Первин догадалась, что об этом Сайрус родителям не сказал, потому что тогда они, возможно, не согласились бы на встречу.

– В вашем возрасте у меня уже было двое сыновей. Наш старший, Нивед, женат и живет в Бихаре. Дома остался только Сайрус. И в доме слишком тихо! – Миссис Содавалла бросила на Джамшеджи и Камелию вопросительный взгляд. – Мы посетили ваш фамильный дом в Форте. Почему вы там не живете?

– В Мистри-хаусе я принимаю клиентов, – пояснил Джамшеджи, позволив миссис Содавалла снова наполнить его бокал на четыре сантиметра. – Жена предпочла перебраться в пригород, там воздух чище и не такая суета. Я быстро понял, что и мне нравится покой.

– Да, но старые городские районы хранят память о стольких людях и событиях – это прямо ощущается в кирпиче и камне! – Первин не хотела, чтобы Содавалла подумали, будто она не желает жить в старом городском районе, в каком живут они.

– Что скажете про ленч? – поинтересовался мистер Содавалла, обводя взглядом стол. – Разделим трапезу? Я приглашаю.

– Не уверен, что на это есть время, – ответил Джамшеджи.

– Мы, конечно, за последние несколько недель ели здесь уже не раз, – объяснил Бахрам Содавалла, как будто напоминая остальным, что они встречались со множеством потенциальных невест. – Мне очень нравятся телячьи эскалопы.

– Первин просто красотка, правда? – произнесла миссис Содавалла, с приязненной улыбкой глядя на Первин. – Такие густые темные волосы. Наверное, сразу две служанки помогают ей их расчесывать по утрам и вечерам.

– Я сама расчесываю волосы. – Первин вспыхнула. Ей не понравилось, что ее назвали красоткой, но по крайней мере это означало, что осмотр дал положительные результаты.

– Сайрус, расскажите нам о себе. – Голос Джамшеджи звучал несколько натянуто. – Я ничего не знаю, кроме того, что ваша семья занимается розливом напитков.

– «Эмпайр-сода лимитед», фирма, основанная нашим дедом, – третья по величине в Бенгалии и самая большая в Бихаре, где ею сейчас заправляет мой брат. Мы только что приобрели завод в Ховре, за рекой, напротив нашего дома. Мне не придется часто отлучаться из города, поэтому я смогу показать Первин Калькутту. Вам доводилось там бывать, сэр? – с искренним любопытством спросил Сайрус.

Джамшеджи с деланым равнодушием пожал плечами. Он разыгрывал неприступного человека.

– Самый большой и самый лучший город в Индии, – вставил Бахрам. – Чтобы увидеть Калькутту, люди приезжают со всех концов света.

– И чтобы учиться, – добавила Первин, в основном ради родителей. – Это ведь правда, мистер Содавалла, что в Калькутте есть несколько женских университетов?