Малабарские вдовы

Кухня размерами два на три метра была набита кастрюлями и сковородками, свисавшими с потолка, тут же стояли двухконфорочная газовая плита, противень для выпечки хлеба, ступка для измельчения специй, имелась большая каменная раковина. Часов Первин не заметила.

– Никогда не замачивай картофель в воде из-под крана, в ней микробы так и кишат. Бери фильтрованную питьевую из кувшина. – Бехнуш указала на него пальцем.

– Да, мама Бехнуш. – Первин рада была возможности отойти подальше от третьего человека на кухне: Пушпы, кухонной прислуги и одновременно матери Гиты. Пушпа любезно научила Первин многим словам на бенгали, но при этом у нее была досадная привычка моментально ставить в известность Бехнуш, если ей казалось, что Первин что-то делает не так.

– Бхабхи соль забыла положить! – нараспев сообщила Пушпа, когда Первин опустила картофель в воду.

– Ты будто впервые на кухне, Первин! – укорила мама Бехнуш, смягчая суровые слова улыбкой.

– В последний раз я готовила в тринадцать лет, – призналась Первин, надеясь вызвать у свекрови сочувствие. – Попросила кухарку научить меня делать желейный торт. Мама заметила и отправила меня обратно за учебник латыни. Сказала: всегда будет кому для меня готовить, а вот учиться за меня некому. После этого я больше не решалась туда войти.

– Какое упущение! – Бехнуш покачала головой. – В моем доме была только одна служанка, она приходила на несколько часов в день. Понятное дело, я научилась сама готовить и делать уборку.

– Я очень рада учиться, – сказала Первин, потому что этот скучный и потный труд дал ей первое представление о том, как выглядит жизнь домашней прислуги. – На прошлой неделе раскладывать соленые манго по бутылкам было очень интересно. Надеюсь только, что они окажутся вкусными и понравятся Сайрусу.

– Делать соленья – не игра; ошибешься – они превратятся в отраву. – Бехнуш сжала губы в тонкую линию. – Ты это знала?

– Я не…

– Теперь знаешь. А сейчас нам нужна масала, – сказала Бехнуш, постукивая ложкой по краю пустой миски. – Пушпа отмерила все ингредиенты, пока ты тут рассказывала свои бомбейские истории. Может, у твоей матери служанки использовали покупные порошки, но мы толчем специи в ступке каждое утро!

Первин ничего не ответила, только присела рядом с тяжелой черной гранитной плитой, которую Пушпа протерла для нее дочиста. Наклоняясь вперед, она катала черную каменную скалку по кристаллам соли, стараясь не обращать внимания на легкое потягивание внизу живота. Месячные начались у нее внезапно, сразу после завтрака. Мама давно ее научила: если принять две таблетки аспирина и не сидеть на месте, будет легче. Бехнуш она ничего не сказала, чтобы избежать всяких старомодных советов. Ее состояние касается только ее, Сайруса и Гиты, которая принесла в туалет необходимое ей ведро. То же самое делала служанка и дома – и она же потом уносила всякие неназываемые вещи прачке.

Размалывая стручки специй, Первин надеялась, что строгие поучения свекрови продлятся недолго. В недавнем письме Бихар, жена брата Сайруса, написала: «На самом деле она очень милая. Но нужно показать, что ты ее уважаешь. Помни, с твоим появлением она понесла утрату».

Утратой стал Сайрус. Первин подумала о том, как сокрушенно выглядит Бехнуш, когда Сайрус приходит домой и, едва перекинувшись с нею парой слов, зовет Первин в их комнаты. И как им хорошо там наедине друг с другом: джин с тоником и веселая болтовня на веранде, потом ванна и общая постель.

Первин раньше мало думала о своем теле. Но сейчас азартно исследовала вместе с Сайрусом самые разные смелые тропы, которые неизменно приводили на один и тот же горный пик, где от остроты ощущений прерывалось дыхание.

«Откуда ты знаешь, как заставить меня чувствовать такое?» – спросила она однажды. Он ей ответил, но не словами.

Первин собрала размолотую масалу, сложила в медную миску – в надежде, что у свекрови не будет никаких претензий.

Бехнуш велела ей смазать специями нарезанную кубиками лопатку ягненка и положить отлежаться. На горелку поставили горшок с ягнячьей печенью, сердцем, легкими – по особому рецепту Бехнуш; Первин даже пробовать было противно.

Жарить тонко нарезанный картофель будет удовольствием в сравнении с возней с кровью и костями. Мохит, домашний повар, унес дымящуюся ягнятину, освободив место для новой кастрюли, в которую Первин аккуратно налила арахисового масла. Посмотрела на часы, убедилась, что полчаса прошло – можно слить и обсушить картофель.

– Не клади картофель, пока масло не разогреется, – посоветовала Бехнуш, роняя каплю воды в горячее масло. Капля зашипела, Бехнуш с нетерпением глянула на Первин. – Ну, чего ждешь? Пора!

Первин начала ложками бросать картофель в золотистое масло. Испуганно отскочила, когда картофельные ломтики затрещали и в воздух взвились капельки масла.

– Дадвалла пришел, – сообщила Гита Бехнуш с порога кухни. – Нынче молоко и сливки принес.