Маламут

Антон в страхе отступил, но края земли не только отодвигались друг от друга, но и одновременно осыпались вниз вслед за снегом. Чтобы не повторить его судьбу, он побежал, обнаружив также, что на бесконечной снежной равнине остался в одиночестве. Мысль о том, что Сая, Маламут и Хоро уже упали вниз, заставила его остановиться и заглянуть за край пропасти, что и стало роковой ошибкой. Падая, тщетно пытался схватиться рукой за осыпающийся снег, который сворачивался в воздухе в тугие жгуты, но даже вцепившись в один, падения своего не остановил – снежная веревка продолжала течь вниз , с насмешкой морозя ладони.

– Чтоб тебя! – выругался Антон и проснулся.

Увиденный сон не оставлял в покое все утро. Спешно умывшись и позавтракав, перебросившись с Хоро и Маламутом парой-тройкой фраз, Антон отправился к Тамаре Алексеевне домой, беспокойно поглядывая на часы – он опаздывал. Уговор был на десять утра, а дисплей мобильного настойчиво твердил, что оставалось всего пятнадцать минут.

Как оказалось, переживал зря, так как добежал до тетиной калитки минут за восемь. И остановился с сильно бьющимся в груди сердцем: возле нее стояла Настя. Было ли участившееся сердцебиение результатом незапланированной утренней пробежки, или же это была просто радость от встречи с понравившейся девушкой? Все вместе, определенно, но то, что что-то не так, Антон понял, когда Настя не обернулась на его приветственный оклик.

– Настя! – Антон подошел ближе, и как раз в этот момент Тамара Алексеевна открыла калитку.

– Пришла все-таки, – удовлетворенно произнесла женщина.

– Настя? – Антон уже гораздо неувереннее обратился к девушке, которая явно отказывалась смотреть в его сторону.

Только когда он тронул ее за плечо, Настя обернулась. Инстинктивно отдернул руку: ее взгляд был преисполнен таким бешенством, что впору на людей бросаться. Скорее всего, из-за того, что на левой скуле полыхал багровым небольшой рубец, на который уже наложили три шва. Кожа вокруг него опухла и прямо светилась сизым, и если по-хорошему, то Насте сейчас нужно дома в постели лежать, а не бегать по городу с неизвестными целями.

– Что случилось? – с тревогой спросил Антон.

– Отвали! – прорычала она в ответ.

Антон обиделся. Нет, он все понимал, но Настя отнеслась к нему так, словно это он ее так изукрасил.

– Эй, может лучше просто объяснишь, что с тобой произошло?

– Ты впустишь или нет? – крайне раздраженно обратилась девушка к Тамаре Алексеевне.

– Я попрошу ко мне на «Вы» обращаться. Нос не дорос «тыкать», – женщина чуть посторонилась, пропуская Настю во двор.

– Я, наверное, позже зайду, – мрачно произнес Антон, обращаясь к тете.

– Ты не помешаешь, – возразила она.

Настя точно была против, но промолчала.

– Сними его! – ее голос почти сорвался на крик, когда они зашли в дом. Антон услышал не только требование, но и боль и отчаяние, скрытые за ним. А еще заметил, что девушка словно морщится от сильной зубной боли.

– Не раньше, чем ты снимешь свою гадость с девочки, – Тамара Алексеевна сохранила невозмутимый вид, хотя ей довольно фамильярно вцепились двумя руками в блузку.

– Настя! – Антон не собирался молча смотреть на акт рукоприкладства, но тетя остановила его успокаивающим жестом.

– Хорошо, – очень быстро согласилась девушка, и на пару секунд закрыла глаза. – Готово.

И уже через мгновение ее лицо прояснилось, словно боль, мучающая ее все это время, исчезла. Довольно растерянно она прикоснулась к щеке, погладила ее неуверенно, и облегченно вздохнула.

– Надеюсь, такое больше не повторится? – очень строго спросила Тамара Алексеевна у Насти. – Скажи хотя бы, что сожалеешь.

– Ни капли, – лицо девушки исказила злобная гримаса, и она пулей вылетела за дверь, даже не взглянув на Антона.

– Бог с тобой, – произнесла в пустоту Тамара Алексеевна.

На некоторое время в доме повисла тишина, которую нарушил лишь стук калитки и лязг засова. Настя ушла.

– Что это было? – Антон, который так ничего и не понял, обратился к тете за разъяснениями.

Она лишь тяжело вздохнула.

– Ведьма она, твоя Настя.

– Ну, характер у нее не сахар, спору нет, – Антон после всего, что только что увидел, мог лишь разводить руками – увидел Настю с самой неожиданной для себя стороны. Впрочем, стоит ли удивляться? Знает ведь ее всего ничего.

– Дурак, – рассержено ответила Тамара Алексеевна. – Это она обратилась в собаку и искусала Катеньку. И не просто искусала, а проклятие наложила, чтобы раны не заживали. Помнишь, я Ленке оберег дала? Он как раз от таких, как она. Я его заговорила так, чтобы у нечисти, ребенку вред причинившей, зубы ее поганые выпадать начали, и чтоб от боли на стенку лезла. Она и сутки не вытерпела, прибежала.

– Бред...

– Не веришь – дело твое, вот только Катеньке сейчас уже во сто крат легче.

Не увидев в глазах тетки ничего, что говорило бы о розыгрыше, Антон выбежал сначала из дома, а потом и со двора, лихорадочно высматривая Настю на горизонте. Так и не увидев, по наитию бросился направо, мысленно молясь, чтобы выбрал верно.

Ему повезло: джинсовая куртка девушки мелькнула в одном из переулков, мимо которых он пробегал.

– Настя!!!