Малатаверн

Робер только глянул на него. Он шевельнул губами, собираясь ответить, но передумал, снова откинулся к стене, опустил голову и уставился в пол. Затем вытянул ноги и положил их одну на другую, минуту он разглядывал свои стоптанные полуботинки, пожелтевшие от засохшей глины, затем перевел взгляд на изящные кожаные сандалии, красовавшиеся на ногах Сержа, на его светлые носки, промокшие от росы, на обшлага его серых брюк, к которым пристали колючки чертополоха и лист ежевики.

Робер вполуха слушал Кристофа, толковавшего о том, что ему придется покупать мотоцикл для Сержа на свое имя, так как с родителями того ни за что не сговориться. Сам он так и будет ездить на дело на отцовском мотоцикле, на котором катается сейчас, а Сержу достанется новенькая машина.

Робера все сильнее клонило в сон. Кристоф сказал все, что хотел, и поднялся со словами:

– Ну, нам еще домой топать. Пора восвояси. Да, вот еще что. Покажи Роберу инструменты, пусть скажет, сгодятся они, чтоб открыть дверь, или нет.

Сержена некоторое время исчез и появился, неся в руках куль из куска старого грязного одеяла. Он положил узел на землю и развернул его. Там лежали короткий нож с роговой рукояткой и широким лезвием, две большие отвертки и здоровенное долото.

Робер осмотрел каждый инструмент, встал и произнес:

– Годится! А у моего отца есть, кажется, несколько ломиков. Я прихвачу один. Если дверь открыть с ходу не удастся, это будет не хуже, чем настоящая фомка.

Потирая руки, Кристоф заулыбался, затем хлопнул Робера по плечу и воскликнул:

– Не думаю, что старухина дверь долго будет сопротивляться. Мы ребята что надо!

Серж наклонился, поднял металлический брус, прикинул его на вес и заметил:

– А этой штукой можно заткнуть глотку кому угодно, не то что старой глухой карге.

Кристоф только ухмыльнулся и, обернувшись к Роберу, сказал:

– Ну, теперь пошли отсюда. Давно пора. Серж провел их ко входной двери. Наказав не шуметь, он было отворил ее, но вдруг спросил:

– А знаете, парни, что это было у нас сейчас? Робер и Кристоф переглянулись. Робер только махнул рукой, а Кристоф со смехом отозвался:

– Мы выдули две бутылки славного винца за счет папаши Дюпюи Серж улыбнулся и многозначительно помолчал; лицо его сделалось совершенно серьезным, глаза потемнели. Нахмурив брови, он объяснил:

– Так вот, это называется ночь перед боем.

– Ночь перед боем? – переспросил Кристоф.

– Да, когда люди не спят ночь перед крупным событием, это называется ночь перед боем.

– Может и так, – согласился Кристоф. Серж снова взялся за дверную ручку. Робер стряхнул с себя сон и вдруг заметил:

– Во всяком случае, прежде чем идти к себе, отряхни штаны, а то мамаша мигом сообразит, что эту ночь перед боем ты провел уж никак не в собственной постели.

ГЛАВА 5

После подвала на улице им показалось довольно прохладно. Ребята ускорили шаг, направляясь к главной улице.

Фонари уже погасли, зато взошла луна. Она освещала край неба, и в ее свете четко вырисовывались черные контуры Дюэрнских гор, запиравших долину, словно темный клин, застрявший меж белесых холмов.

– А луна нам не помешает? – проговорил вдруг Робер.

– Наоборот, будет лучше видно, и слава Богу.

– По-твоему, это только "лучше видно"? Чего же тогда тебе надо? Робер указал на булыжную мостовую, где перед ними скользили их тени не менее четкие, чем совсем недавно, когда они шли при свете фонарей.

– Здесь, конечно, луна светит ярко, – пояснил Кристоф, – а там совсем другое дело. Сам знаешь, даже летом солнце заглядывает в Малатаверн на три-четыре часа в день. И темно там как в могиле. Отец так и говорит: "Это почти подземелье". И потом уже сентябрь! Не беспокойся, я сам проверял: луна взойдет над старухиной фермой не раньше часу ночи.

– А к этому времени мы наверняка будем уже далеко. -Еще бы! А луна нам пусть немного, но поможет, когда будем возиться с дверью. И электрический фонарик брать с собой не придется!

В голове у Робера еще шумело, но свежий воздух и быстрая ходьба оказали на него свое действие: он чувствовал себя гораздо лучше, чем в подвале. Его охватило ощущение необычной легкости, каждое движение было пружинящим, приятным, даже сладостным, словно он шел по толстому, упругому ковру.

– Значит, ты считаешь, что нужно будет выждать месяца три! То есть до самого декабря, чего уж там!

– Вот именно, – одобрительно проговорил Кристоф. -А лучше до конца января, чтоб наверняка. И ничего страшного в этом нет. Сам знаешь, когда дороги развезет, на мотоцикле все равно не покатаешься.

– Как ты считаешь, сколько у нее денег в кубышке?

– Не знаю, но, если верить Сержу, – толстенная пачка банкнот.

Они подошли к Рыночной площади. Тут Кристоф хлопнул Робера по плечу и, чуть запинаясь от волнения и сдерживаясь, чтобы не заорать, воскликнул: