Малатаверн

Робер лежал довольно долго, но сон все не приходил. Он приподнялся и сел в постели, прислоняясь к стене спиной и затылком. Хмель понемногу выветривался. Уставившись в окно, он попытался представить себе, как выглядит долина Оржоля глухой ночью. Должно быть, южные склоны холмов и большая часть долины ярко освещены луной. А может, и ручей кое-где поблескивает в лунном свете. Но на уровне Малатаверна все поля по левому берегу наверняка скрыты в тени, от горы – в плотной и сырой мгле, бесшумно выползающей из зарослей и застилающей всю луговицу, до самого берега. Даже летом, когда солнце нещадно выжигает поля, этот Гиблый лог, которому так подходит его название, кажется всегда мрачным. Кажется, что он живет собственной жизнью среди густых лесов и пышных лугов, где даже в самую жестокую засуху никогда не пересыхают родники и ручьи.

Робер попытался представить себе, как выглядят ночью развалины Малатаверна. Это оказалось нелегким делом. Даже днем развалины прятались в густых зарослях. Зато старухина хибара была ему хорошо знакома: приземистый, почти квадратный дом, словно придавленный покосившейся крышей. А может, все-таки луна доберется и туда? Кристоф уверяет, что нет. Во всяком случае, дверь выходит на запад и уж точно будет в тени, а ведь именно там предстоит работать Роберу.

Юноша размышлял, не сводя глаз с чердачного окна, толстое стекло отливало перламутром в льющемся сбоку лунном сиянии. В углу, там, где зияла трещина, сверкала самая настоящая радуга, на фоне которой четко выделялась паутина, раскинувшаяся от крюка до ржавой рамы. Одни нити казались совсем черными, другие блестели, словно мишура в витрине под Новый год.

Временами окно расплывалось, смазывалось, бледнело и словно исчезало в тумане. Тогда Робер видел происходящее в долине будто со стороны. Старухин дом и развалины Малатаверна все время были у него перед глазами. Менялся лишь ракурс. То их было видно сверху, словно с самой верхней точки Гиблого леса, то с Авизских гор, а то с Дюэрнской дороги, так что было видно крышу фермы, а вдали открывался вид на Сент-Люс и холмы, убегающие до ближних отрогов Форезских гор. Потом мелькали пустоши, и, словно на карте, перед Робером вставала вся панорама окрестностей, какой ее можно увидеть с дороги, ведущей к усадьбе Ферри. С этого места видна лишь крыша старухиной лачуги да краешек западного фасада, и дом кажется совсем крохотным.

"Во всяком случае, западная сторона дома останется в тени; значит, Робер будет работать в кромешной тьме"

Робер едва не выговорил эти слова вслух. Теперь окно снова было совсем близко. Крошечная радуга исчезла. А сбитый угол казался серым пятном с зеленоватыми краями. На мгновение в памяти возникла Жильберта, но Робер постарался отогнать это воспоминание и представил себе мотоцикл.

Целых три мотоцикла. Роберу достанется машина даже лучше, чем у Кристофа. И Сержу тоже. Кристоф раскатывал на здоровенном сером драндулете бакалейщика с задним седлом и креплением для прицепа с заказами. У Робера мотоцикл будет красный с удлиненным прижатым к баку сиденьем. Мысленно он уже ехал по лионской дороге, знакомой ему по трем-четырем поездкам в автобусе. Он сейчас же представил себе городские улицы, снующие вокруг машины. Главное, он пытался увидеть все то, что знал лишь по рассказам Кристофа: бары, заведения, где собраны все мыслимые виды автоматического биллиарда и игровых автоматов. Где можно встретить девушек, совершенно не похожих на деревенских.

И вновь перед его мыслимым взором мелькнула Жильберта, но Робер мгновенно отогнал ее образ.

Он почувствовал, что стена холодит ему спину, и снова лег. Но стоило ему закрыть глаза, как помимо его воли перед ним опять предстала дорога, только теперь – другая ее часть.

Он мысленно вернулся в то летнее воскресенье прошлого года, когда они вместе с Сержем пешком поднялись до самого Изеронского леса. Дело было после полудня. Туда же приехал Кристоф и привез девицу из Лиона, куда ездил с утра. Это была светловолосая толстушка невысокого роста, сильно накрашенная и не переставая дымившая сигаретой. Поболтав немножко, все трое по очереди наведались в кусты вместе с девицей.

Робер почувствовал, как мучительное желание сотрясает все его тело. Он часто задышал. Ему показалось, что по комнате вдруг поплыл запах той девицы. Закрыв глаза, он старался думать о Жильберте. Однажды, когда они лежали в луговой траве, в нем точно так же пробудилось желание. Ей было всего шестнадцать. Она не хотела. Она сердилась, грозила, что больше не придет, и Робер сдержался. Жильберта была старше его на год и повыше ростом. Когда они были вместе, командовала она, и так было всегда, с самого детского сада, где они познакомились когда-то.

Робер повернулся в кровати. Открыл глаза. Весь хмель как рукой сняло, и он никак не мог уснуть. Поворочавшись с боку на бок, он, чтобы уснуть, стал вспоминать задание по металловедению, которое он изучал на курсах.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 6