Мальчик и его собака перед концом света

Я наложил бинт, и мы с Джипом продолжили путь. Конечно, теперь, когда я сделал все необходимое, рука продолжала отвлекать меня. Она чесалась и пульсировала. Среди других лекарств в моей аптечке, например, мази из окопника и кровоостанавливающей травы, был молотый красный перец, который Бар выращивала под стеклом. Я решил, что если мне не станет лучше к вечеру, то я сделаю мазь с перцем и нанесу ее на раны. Она нещадно щипала, но всегда останавливала заражение, особенно если смешать ее с порошком из чеснока, который Бар тоже выращивала, но его у меня с собой не оказалось. Однажды дочка Льюисменов спрыгнула со скалы на желтый песок Лускентайра и порезала ногу о морской черенок. Все закончилось очень плохо. Заражение было ужасным, инфекция распространялась все выше, и в какой-то момент семья решила отрезать ногу, чтобы спасти девочку, но поскольку отрезать ступню дочери — ужасная вещь, они отказались от этой идеи, и инфекция охватила лодыжку. В итоге родители отрезали девочке ногу по колено, но на следующий день она не проснулась. До конца света вы легко побеждали инфекцию, но оказалось, что ей лишь нужно пережить вас. Она дождалась, пока заводы по производству лекарств закроются из-за нехватки работников, а затем вернулась.

Я знал, что был сильным, и не слишком переживал из-за руки, зато меня беспокоила ссадина на затылке. Она казалась ерундой, но раздражала меня, словно соринка в обуви.

Прежде чем продолжить путь, я поднял с земли горсть камешков и положил их в правый карман. Затем я попытался считать свои шаги. Этому нас научил папа на длинных пляжах Саут-Уиста. Он рассказал, что километр называется кликом, и если ты посчитаешь, сколько в нем твоих шагов, то сможешь определить, какой путь проделал за день. Или можно воспользоваться картой: если ты знаешь, в каком направлении идешь и сколько прошел, ты всегда будешь знать свое местонахождение. Такова теория. Я не сразу понял, что тестирую ее. Я просто пытался считать до тысячи трехсот пятидесяти — столько шагов в моем клике. Но вокруг было много нового, и мне приходилось быть внимательным, чтобы не сбиться со счета. Для этого каждый раз, как я отсчитывал нужную цифру, я перекладывал камешек из правого кармана в левый.

В тот первый день я прошел двадцать пять камешков. Я помню это, потому что число было круглым. Я прошел это расстояние по заросшей дороге, потому что она вела практически в том направлении, которое я определил на башне с помощью стеклянных бутылок и оранжевого огонька. Поскольку я знал, что не увижу этот огонек с уровня земли, я отметил ближайший ориентир, который лежал на той линии. Он напоминал маленькую острую иглу, но, приблизившись, я увидел, что она возвышалась над местностью. Игла оказалась церковным шпилем. Из всех церковных шпилей, которые я когда-то видел, этот был самым высоким и острым. Его кончик словно царапал небо крошечным покосившимся крестом. Подойдя ближе, я увидел, что церковь находилась в центре бывшего города. Теперь, когда я пишу это, я понимаю, что не вижу разницы между городом и деревней, кроме той, что первое гораздо больше второго. Наверное, будь у меня словарь, я бы проверил значение этих слов. Но я не взял с собой книг. Если это место официально считалось городом, оно было определенно больше городка, который я покинул утром. Огонь почти не тронул его. Или пожары здесь были так давно, что зелень скрыла ожоги и пепел. Но это не означало, что город уцелел. Он почти слился с природой. Как я уже говорил, природа обрушит дом, если дать ей немного времени. Дождь проникнет внутрь, зимний холод превратит воду в лед, лед покроет коркой трещины в стенах, а потом весной прорастут семена, и останется лишь дождаться, пока корни растений не сдвинут стены и крышу, чтобы позволить новым семенам, дождю и льду разрушить здание. Это происходило везде — на материке и на островах.

Я не знаю, расстроился бы ты, узнав, что природа уверенно отвоевывает мир, который ты и твои предки когда-то приручили. Скорее всего да, особенно когда я вижу все чудеса, построенные твоим поколением. Я видел вещи, которые не смог бы представить даже после того, как рассмотрел картинки в старых выцветших книгах. Я побывал в зданиях, строительство которых казалось мне чем-то невозможным. Я не знаю, как человек смог поднять столько камня в воздух и возвести конструкцию, которая проживет столько лет. Я говорю не только про здания, но и про мосты с тоннелями. Меня по-прежнему восхищает человеческая сила и ум. Сила и ум, которые были повседневностью для тебя. Но на самом деле здания ничем не отличаются от деревьев. Или от людей. В итоге они упадут и исчезнут.