Мальчик и его собака перед концом света

«Тот, который хочет жить, — угрюмо ответил Брэнд. — У консерваторов нет чувства юмора. Бог, которого они любят, не умеет прощать».

Консерватор обернулась и посмотрела на меня.

«Прошу вас», — сказала я.

«Это Терция», — прошептал Брэнд.

«Терция, — сказала я. — Меня зовут Гриз. Я вижу, что ты любишь собак. Ты знаешь, как с ними обращаться. Пожалуйста, спаси мою собаку. Лошадей можешь оставить себе».

Терция молча смотрела на меня.

«Ты считаешь ее дружелюбной, просто потому что она не мужчина», — тихо сказал Брэнд.

И снова он будто прочитал мои мысли.

«Большая ошибка», — добавил он.

Джесс заскулила и потянула веревку, пытаясь подбежать ко мне.

Терция словно окаменела. Я не знала, о чем она думала. Она стояла так неподвижно, что я решила, что она не обратила на мои слова никакого внимания.

«Однажды я спросил, почему она не живет вместе с производителями, — произнес Брэнд. — Они сказали, что она слишком жесткая. Как холодная и каменистая скала, на которой не может зародиться жизнь. Это их слова. Она действительно сурова, но она любит Сагу. А теперь, по-видимому, ей понравилась и другая собака».

Брэнд отвернулся от окна и сел на пол.

«Собака, которую ты украл, — ответила я. — Ее зовут Джесс».

«Из-за тебя нас убьют», — сказал Брэнд.

«Моя собака, — сказала я. — Моя ответственность».

«Моя шея, — ответил Брэнд. — Я тебя предупредил. Она нравится мне такой — целой и невредимой. Я сделаю все, чтобы сохранить ее в таком виде».

«В любви и на войне все средства хороши», — заявила я.

«Что?» — переспросил Брэнд.

«Слова из книги, — ответила я. — Означают, что ты должен делать то, что считаешь нужным. Я так и поступаю».

Затем я повернулась к Терции и объяснила, где находилась одинокая сосна в окружении упавших братьев и сестер, у которой я оставила Джипа и лошадей.

Я по-прежнему не знала, поможет ли она мне. Выслушав меня, Терция резко отвернулась, потянула веревки с собаками и скрылась за низким холмом, за которым находилось поселение.

«Твое решение ничего не изменит, — сказал Брэнд. — Они дождутся окончания карантина, к тому моменту узнают, что ты девушка, и сделают тебя производителем. Ты ничего не изменила, лишь подвергла нас опасности».

«Я спасла свою собаку, — ответила я. — И…»

Я едва не сказала «лошадей Джон Дарк». Джон Дарк была хорошим человеком, а мне не хотелось делиться чем-то хорошим с этим вором. Когда Брэнд заговорит о ней вновь, мои чистые воспоминания будут запятнаны.

«И своих лошадей, — заключила я. — Я спасла своих лошадей».

«Ты действительно считаешь, что жизнь собаки ценнее жизни человека?» — спросил Брэнд.

«Жизнь — это жизнь, — возразила я. — Жизни этих существ были моей ответственностью».

«Ты безумна», — сказал Брэнд.

«Я знаю, кто я, — ответила я. — И еще я знаю, кто ты».

«И кто же?» — спросил он.

«Человек, который ничего о себе не знает, — сказала я. — Человек, который лжет даже себе. Вор, который считает себя хорошим человеком».

Брэнд посмотрел на меня ледяным немигающим взглядом.

«Думаешь, что одно хорошее дело, спасение сестер, сделало тебя героем? — продолжила я. — Возможно, тогда ты действительно им был. Но теперь… Теперь ты вор и лжец, крадущий чужих собак».

Мне хотелось ударить Брэнда. Вместо этого я сплюнула на пол.

«Героями не остаются навсегда, — сказала я. — В прошлом ты допустил ошибку и испортил свою репутацию».

«Думаю, ты нравилась мне больше, когда была мальчиком», — сказал Брэнд.

«Нет, это не так», — возразила я.

Я посмотрела ему в глаза.

«Видишь? — сказала я. — Ты ни черта не знаешь о себе».

Глава 36 Воссоединение и предательство

Рано или поздно любая ложь выходит боком. Она, словно хищная птица, разрывает жертву, оставляя лишь кости.

С наступлением ночи мы с Брэндом так и не заговорили. Я знаю, что он наблюдал за мной. Я стояла у окна и всматривалась во тьму, надеясь увидеть, что кто-нибудь приведет Джипа и лошадей. Когда чернота поглотила все, кроме звезд и сияния от костра в поселении, я продолжила стоять. Теперь я обратилась в слух, пытаясь услышать то, что не могла увидеть.

Но, как назло, начался затяжной дождь. Его шум заглушил остальные звуки. Я воспользовалась старым стальным туалетом в последней камере, стараясь не думать о звуках, которые слышал Брэнд. Затем смыла за собой ведром воды, вернулась в камеру, в которой Брэнд не мог меня видеть, и заснула глубоким сном.

Это был последний хороший сон. Теперь мои ночи превратились в неприятные обрывки, и хотя я дремлю по утрам, я просыпаюсь более уставшей, чем накануне, словно во сне я бежала. Но я всегда просыпаюсь в четырех стенах с решеткой вместо окна.

Возможно, судьба знала, что меня ждет, и из жалости подарила один хороший сон.

Я проснулась от металлического звона, быстрого и настойчивого. Медленно вышла из камеры и увидела людей за решеткой в конце коридора. Брэнд тоже вышел в коридор, и тогда самая высокая фигура перестала стучать стволом пистолета о решетку. Нас разбудил именно этот звук.