Мальчик из другой эпохи

– Поболтать захотелось, девочки? – спросил он, и Рик с Люком покраснели. Это обзывательство казалось кадетам самым обидным, а главное, они уже знали, что Реджинальд так говорит, когда недоволен своими подопечными.

Капрал покачал головой, и группа покинула казарму. Они уже вышли на лестницу, когда Рене толкнул Рика в спину. Саттор машинально выставил руки перед собой, пытаясь найти опору, и толкнул капрала. Не ожидавший нападения от своих кадетов, капрал, уже начавший спуск, оступился и съехал на одном колене через несколько ступеней.

– Твою мать! – также машинально выругался Реджинальд.

Он мотнул головой и поднялся на ноги. Обернулся к испуганно застывшему Рику, за которым столпилась группа. Кадеты со священным ужасом и любопытством вытянули шеи, рассматривая побагровевшего капрала.

– Кадет Саттор! – рявкнул Реджинальд. Он вернулся к группе и навис над Риком: – Чем я тебе не угодил, сынок? Или думаешь, что твоя фамилия защитит тебя от карцера? Ты ведь понимаешь, что последует за этой выходкой?

– Это не я, – замотал головой Рик. – Меня толкнули…

– Меня толкнул ты, – отчеканил капрал. – Мне придется сообщить ректору и полковнику Саттору. Это недопустимое поведение, кадет. Нарушение субординации и дисциплины.

Глаза мальчика стали в два раза больше. Он так ясно представил, что может ему сказать отец! Георг будет расстроен, а ведь он, Рик, даже не виноват. Он ведь не хотел нападать на капрала! От досады и обиды мальчик готов был расплакаться, но помощь пришла с самой неожиданной стороны.

– Капрал Реджинальд, разрешите обратиться, – голос Егора Брато прозвучал громко и твердо.

– Обращайся, – ответил капрал, продолжая буравить Рика сердитым взглядом.

– Кадет Саттор не виноват, его толкнул кадет Рене. Я видел. Кадет Саттор не собирался вас толкать, он только попытался удержаться на ногах.

– Я тоже видел, как Рене толкнул Рика! – воскликнул кадет Симонян, опомнился и вытянул руки по швам: – Виноват! Господин капрал, кадет Саттор толкнул вас после того, как его толкнул кадет Рене.

– Капрал Реджинальд, кадет Саттор не собирался вас толкать, – вклинился Ник Кузнецов. – Это вышло случайно.

– Заступаетесь за приятеля, кадеты? – прищурился Реджинальд.

– Исправляем несправедливость, капрал, – ответил Брато.

– Кадет Рене, – взгляд капрала переместился к Люку.

– Я не толкал Саттора, капрал, они врут, – ответил белобрысый.

– Зачем им врать?

– Они мне завидуют, капрал.

– Да, капрал Реджинальд, – воскликнул Форд. – Кадет Рене не толкал кадета Саттора.

– Я тоже видел, как кадет Саттор специально толкнул вас, – закивал второй дружок Люка.

– Вот как, – Магнус Реджинальд осмотрел своих подопечных одного за другим. – Кто-то из вас лжет, кадеты, намеренно лжет. И когда я узнаю, кто, ему не поздоровится. А я узнаю, можете не сомневаться. Группа, стройся!

Спускался капрал теперь не впереди, он шел рядом с группой, пристально следя за мальчиками, но гадостей больше не было, только Рене, улучив момент, когда Реджинальд повернулся к капралу, сопровождавшему старшую группу, зашипел Рику в спину:

– Это только начало, тупица.

Саттор не ответил, но запомнил выходку Люка. Еще днем Рику было плевать на папенькиного сыночка, как назвал Рене Ник Кузнецов. Мальчики после первого дня в академии почти не сталкивались. Иногда Рика обзывали, он мог ответить, а мог обойти задиру, словно неодушевленное препятствие. Если Люк и его свора задирали кого-то, Рик оставался в стороне, потому что мальчишки справлялись без него, а таких сцен, как он застал в уборной еще в начале года, Саттор больше не наблюдал. Поэтому между Рене и Риком удерживалась тихая неприязнь, но не больше. А вот теперь белобрысый перешел тонкую грань, и Рик с чистой совестью назвал его – враг.

В столовой взгляд Саттора сам собой нашел Егора Брато. Тот ел, глядя в свою тарелку, но, почувствовав, что на него смотрят, поднял голову и ответил коротким взглядом, быстро потерял интерес к одногруппнику и снова уткнулся в тарелку. Мальчик оказался прав, его глаза действительно не были красными постоянно, они имели обычный карий цвет, и лишь окантовкой радужки служила тонкая красная полоска. Но стоило Егору разозлиться или заволноваться, как краснота полностью закрывала более темный цвет. А в зависимости от накала эмоций краснота могла стать и вовсе сочного бордового цвета.