Мальчик из Джорджии

Папа описал круг около Хэнсома, оглядывая его с головы до ног, потом подошел к нему и пощупал плешины — одну, другую, третью.

— Надо было отгонять дятлов, Хэнсом, а не дрыхнуть, — сказал папа.— Вот теперь сам виноват. Занимался бы делом, ничего бы такого не было. Тебя не спать туда посылали.

— Вы мне не говорили, что спать нельзя, — ответил Хэнсом. — Вы, мистер Моррис, велели мне залезть туда, и чтобы дятлы больше не случали.

Мой старик оглянулся и посмотрел на маму. Они ничего не сказали друг другу. Мама постояла-постояла и пошла к кухне. Мы отправились следом за ней, но мама продолжала молчать. Не говоря ни слова, она поставила перед нами тарелки и положила мне две сосиски с овсяной кашей.

07 Мой старик и цыганская королева

Гроза, собиравшаяся с самого утра, разразилась, когда мы сидели за обедом, но дождь покапал-покапал, тем дело и кончилось. Как только моросить перестало, мой старик надел шляпу и пошел в лавку. Солнце снова показалось из-за туч, и вскоре стало опять так жарко, словно дождя вовсе и не было.

Я сел па ступеньки дожидаться своего старика и вдруг услышал где-то совсем неподалеку стук лошадиных копыт, поскрипыванье кожаной упряжи и грохот колес. Эти звуки приближались с каждой минутой, и, судя по ним, лошадей было очень много. Я встал и вышел на середину улицы — посмотреть, кто это едет, и увидел недалеко от перекрестка своего старика. Он тоже шел посередине улицы, размахивая руками, а за ним двигались не то пять, не то шесть крытых пароконных фургонов. Мой старик размахивал руками, то и дело семенил рысцой и через каждые несколько шагов оглядывался назад.

Когда фургоны подъехали к нашему дому, папа опять замахал руками мужчинам, которые правили лошадьми, и они свернули к забору и там остановились. Пока мужчины привязывали лошадей к столбам, папа все время размахивал руками, торопя их. Потом он обогнул угол дома и побежал на задний двор, зовя этих мужчин за собой. В крытых фургонах было много женщин и детей, и они посыпались оттуда, как горох. Теперь к нашему дому бежала целая толпа человек в двадцать-тридцать: женщины в длинных, до самой земли, пестрых юбках и в красных, желтых и ярко-зеленых шалях, мужчины, одетые обыкновенно — только без пиджаков и в расстегнутых жилетках, ребятишки, щеголявшие, можно сказать, в чем мать родила. И взрослые, и дети были темнолицые, как индейцы, и все с длинными черными волосами.

Мужчины побежали за папой на задний двор, а женщины рассыпались в разные стороны — кто полез на крыльцо, кто пустился тоже на задний двор. Ребятишки же, те сразу нырнули под дом. Как и у всех в Сикаморе, дом у нас стоял высоко над землей, чтобы воздух циркулировал под полом и охлаждал комнаты в летнюю жару.

Две женщины поднялись на переднее крыльцо и вошли  в комнаты, как к себе домой. Я нагнулся и заглянул под дом — что там понадобилось ребятишкам, и увидел, что трое-четверо из них прыгают у нас под полом на четвереньках, точно кролики. В эту минуту затянутая сеткой дверь на переднем крыльце хлопнула, одна из женщин сбежала по ступенькам с какой-то вещью в руках. Она кинулась к ближайшему фургону, сунула туда что-то и бегом вернулась обратно.

Я помчался на задний двор. Мужчины шныряли там повсюду  — заглядывали в наш дровяной сарай, в конюшню. Некоторые раскидывали доски и дрова, будто что-то искали под ними. Я стоял и смотрел на них, и вдруг вижу: Хэнсом одним прыжком выскочил из кухни, а за ним по пятам женщина в длинной юбке. Хэнсом подбежал прямо к дровяному сараю и засел там.

— Давайте обсудим все спокойно, не торопясь, — сказал папа одному мужчине в расстегнутой жилетке. — Меняться, так меняться, но если впопыхах все делать, я ничего не соображу. Давайте обсудим все как следует, спешить нам некуда.

На слова моего старика никто не обратил внимания, так как все носились по двору и смотрели, что у нас есть. Один мужчина подошел к сараю и юркнул в дверь. Хэнсом пулей выскочил оттуда,

Как раз в эту минуту мама закричала в доме не своим голосом. Она прилегла отдохнуть после обеда, и эти женщины, наверно, разбудили ее и до смерти напугали. Мама опрометью выбежала во двор.

 — Что же это делается, Моррис? — крикнула она. — Откуда эти люди взялись? Я сплю крепким сном и вдруг просыпаюсь, а в комнате две женщины, которых я в жизни своей не видывала. Они из-под меня простыни вытаскивали.

— Успокойся, Марта,— сказал папа. — Сейчас я все улажу. Сейчас все будет в полном порядке.

— Да кто они такие, эти люди?  — спросила мама,

— Да цыгане! Повстречались мне в городе, предложили поменяться кое-какими вещами. Я позвал их сюда, чтобы обсудить все на свободе. У нас столько хлама зря валяется, давно пора пустить его на обмен. Избавимся от ненужных вещей, нам  же лучше будет.