Мальчик из леса

— И если Дэш Мейнард владеет информацией, способной навредить Расти Эггерсу, вы хотите, чтобы эта информация была опубликована?

— Обязательно, — сказал Штраус. — Мы будем избирать президента США, самого могущественного человека в мире. Биографии кандидатов должны быть полностью прозрачны.

— В этом и есть суть вашего иска.

— Прозрачность — важная штука, Хестер. Вы не согласны?

— Согласна. Но знаете, что важнее? Конституция. Власть закона.

— То есть вы на стороне Расти Эггерса и Дэша Мейнарда?

— Я на стороне закона.

— Не хотелось бы преувеличивать…

— Уже поздно.

— …но если бы вы увидели, что к власти рвется Гитлер…

— Ох, Саул, прошу, не начинайте.

— Почему нет?

— Просто не начинайте. Не в моей передаче.

Саул Штраус повернулся и заявил прямо в камеру:

— Не исключено, что у Дэша Мейнарда есть записи, способные изменить ход истории.

— Ну, раз уж вы решили не преувеличивать… — Хестер посмотрела в потолок. — Кстати, откуда вам известно, что эти записи существуют?

— Ну, у нас есть свои, э-э-э, информаторы. — Штраус снова кашлянул.

— Например?

— Например, Эрни Поплин.

— Эрни Поплин? — скептически спросила Хестер. — Ваш информатор — Эрни Поплин?

— Да, один из информаторов. — Штраус откашлялся. — Он точно знает…

— Давайте поясним, чтобы зрители были в курсе. Эрни Поплин — известный псих, помешанный на конспирологии. В свое время он засветился в «Расти-шоу».

— Это неверная характеристика. Она введет зрителей в заблуждение.

— Эрни Поплин заявил, что за терактом одиннадцатого сентября стоят американские спецслужбы, разве нет?

— Это не имеет отношения к нашему разговору.

— Вышеупомянутый Эрни Поплин еженедельно названивает моему продюсеру и требует приглашения на передачу, чтобы выплеснуть на публику какую-то новую теорию насчет летающих тарелок, химиотрасс от самолетов и прочего бреда. Вы что, шутите? Эрни Поплин?

— Со всем должным уважением…

— Эта фраза — не лучшее начало для высказывания, Саул.

— …мне кажется, вы не осознаете, какая опасность кроется в кампании Расти Эггерса. Мы обязаны дать эти записи в эфир, чтобы спасти демократию.

— В таком случае найдите законный способ их опубликовать. Иначе о какой демократии может идти речь?

— Именно этим и занимаюсь.

— С помощью пустякового иска о мошенничестве?

— Я могу начать с чего угодно. Хотя бы со штрафа за парковку, — сказал Штраус. — А если в процессе узнаю об убийстве — что ж, так тому и быть.

— Ого. Это большая натяжка. Похоже, вы придерживаетесь той же философии, что и Расти Эггерс.

— Простите?

— «Цель оправдывает средства» — это выражение старо как мир. Может, вам двоим стоит основать собственное государство?

Лицо Штрауса побагровело, но, прежде чем он успел возразить, Хестер повернулась к камере:

— Мы сейчас вернемся.

— Стоп! — крикнул продюсер.

— Господи, Хестер, что это, черт возьми, было? — с несчастным видом спросил Саул.

— Эрни Поплин? Серьезно? — Покачав головой, она углубилась в чтение эсэмэсок. Одну из них прислал Орен две минуты назад:

Поднимаюсь.

— Саул, мне нужно отойти.

— Господи, вы сами хоть поняли, что сказали? Вы сравнили меня с Расти Эггерсом.

— Ваш иск — чушь собачья.

— Эггерс не остановится, Хестер. — Саул Штраус положил ладонь ей на руку. — Хаос, разруха и нигилизм. Вы же это понимаете, верно? В сущности, ему нужна анархия. Он стремится уничтожить все, чем дорожим мы с вами.

— Мне пора, Саул.

Хестер сняла с лацкана микрофон. За кулисами ее поджидала продюсерша Эллисон Грант. Сделав невозмутимое лицо, Хестер спросила:

— Ко мне кто-то пришел?

— Вы про красавца-великана в форме шефа полиции?

— Милый, да? — не сдержалась Хестер.

— Добро пожаловать в город «Сплошные мышцы». Население: один человек, ваш гость.

— Где он?

— Я отвела его в зеленую.

В каждой телестудии есть так называемая зеленая комната, где гости дожидаются выхода в эфир. По некой загадочной причине стены этих комнат всегда выкрашены в любой цвет, кроме зеленого.

— Как я выгляжу? — спросила Хестер.

Эллисон осмотрела ее столь внимательно, что Хестер забеспокоилась, не станут ли проверять ей зубы, как это принято при покупке лошади.

— Умный ход.

— Вы о чем?

— Макияж, прическа. Правильно сделали, что пригласили его зайти сразу после эфира.

— Да? — Разгладив юбку делового костюма, Хестер вышла в коридор. Стены зеленой комнаты были увешаны постерами телехитов и портретами ведущих, включая фотографию Хестер, сделанную три года назад. На ней Хестер, сложив руки, смотрела куда-то в сторону. У нее был неприступный вид. Когда она вошла в комнату, Орен стоял спиной к двери и разглядывал ее портрет. — Что скажешь? — спросила Хестер.

— Теперь ты выглядишь более чувственно, — ответил Орен не оборачиваясь.

— Чувственно?

— Слова вроде «симпатично» или «красиво» тебе не подходят. — Он пожал плечами.

— «Чувственно» меня вполне устраивает, — сказала она. — «Чувственно» я с руками оторву.

Орен обернулся — с такой милой улыбкой, что милее некуда. Эта улыбка пробрала Хестер до самых пяток.

— Рад тебя видеть.

— Я тоже рада, — отозвалась Хестер. — Прости за ту ситуацию с Наоми.

— Дело прошлое, — сказал Орен. — Думаю, тебя задело покрепче, чем меня.