Мальчик из леса

И Гэвин Чеймберс, и Саул Штраус выросли в семьях со смешанными политическими взглядами. Отцы их были консерваторами, матери — сторонницами либерализма. Гэвин пошел по стопам своего старика, а Саул был самым что ни на есть маменькиным сынком. В прошлом они воодушевленно спорили: Гэвин утверждал, что Саул наивен и сентиментален, а тот в ответ обзывал его бездушным дарвинистом. Но эти дружеские разговоры остались в далеком прошлом.

— Он превратился в фанатика, — сказал Гэвин.

— Это я уже понял, — кивнул Расти.

— Угу.

— Ваш друг Саул и я… В чем-то мы очень похожи. Мы оба считаем, что современным миром правят мошенники. Оба уверены, что это не на руку американской нации. Оба знаем: чтобы исправить ситуацию, сперва нужно перевернуть все вверх дном.

Расти Эггерс смотрел в окно. Он был парень из Нью-Джерси, вдоль и поперек: родился в Ньюарке, в районе Айронбаунд. Семья была бедная (отец — украинец, мать с Ямайки). Расти Эггерс ходил в мужскую подготовительную школу Святого Бенедикта в самом сердце города, на бульваре Мартина Лютера Кинга. По результатам учебы его взяли в Принстонский университет — потому-то он и не стал уезжать из родного штата, перебираться на другой берег реки. Конечно, ему нравился вид из окна. Поезда и паромы могли доставить его в центр города или на Уолл-стрит меньше чем за полчаса. Репутация Расти во многом была связана с Нью-Джерси — как ему нравилось говорить, репутация с тремя «С»: немного Спрингстина, немного Синатры, немного Тони Сопрано. Расти был парнем грубоватым, но симпатичным. Горожанином, но человеком, заслуживающим доверия. Он был похож на огромного плюшевого медведя с копной ржаво-рыжих волос (такой цвет называют «расти», отсюда и прозвище). Кожа у него была достаточно светлой, чтобы сойти за белого, и достаточно темной, чтобы расисты, обняв его, могли заявить: вот, смотрите, никакие мы не расисты.

К тому же Гэвин Чеймберс знал, что Расти Эггерс — человек выдающегося ума. Единственный ребенок в дружной семье, Расти получил в Принстоне две степени: по философии и политологии. Первые деньги он заработал, придумав настольную игру «Политическая угадайка», основанную на личных впечатлениях пополам с крупицами фактической информации. Дела пошли как по маслу, но однажды водитель тягача, закинувшись пригоршней амфетаминов, чтобы не выбиться из людоедского расписания, пробил разделительное заграждение на платной автодороге Нью-Джерси и лоб в лоб столкнулся с машиной, где находилась семья Эггерсов. Отец и мать Расти погибли на месте. Расти получил серьезные травмы и два месяца был прикован к больничной койке. В тот вечер он был за рулем, и, хотя в трагедии не было ни капли его вины, Расти мучился от угрызений совести: он-то выжил. Отдав швартовы, он уплыл в океан зависимости от обезболивающих, где попал в бурю клинической депрессии. Какое-то время его порядком штормило.

Пожалуй, эти жуткие три года лучше не вспоминать.

Хотя некоторые утверждают, что Расти до сих пор не полностью вышел из того мрачного периода, он, хромой по сей день, в итоге восстал, словно феникс из пепла, с помощью старых друзей, Дэша и Делии Мейнард. Расти — как и многие в подобной ситуации — скажет, что сам вытащил себя из болота, потянув за волосы. Но на самом деле его вытащили Мейнарды, и тянули они изо всех сил. С помощью Дэша Расти Эггерс стал одним из самых почитаемых гуру саморазвития на телевидении. Благодаря этой славе и благосклонности электората он — говоря его словами, «абсолютно независимый кандидат» — два года назад одержал полную победу на выборах в сенат США.

Партии — это в играх, а не в политике. Таков был его девиз.

Теперь же, подобно всем политическим выскочкам — от Обамы до Трампа, — Расти Эггерс пробрался в начало очереди, нацелился на высочайший пост в стране и вполне преуспевал в этом начинании.

Стоя спиной к Гэвину, все еще глядя в окно, Расти спросил:

— Как они поживают?

Вопрос относился к Мейнардам.

— Отлично, если не считать некоторого давления извне.

— Не сомневаюсь, что вы решите этот вопрос. — Интерьер пентхауса был в меру скромным, никакого золота или мрамора. Минимализм в белых тонах. Тон интерьеру задавал вид из огромных окон. — Спасибо за помощь, Гэвин.

— Я выставлю вам счет.

— Да, но, насколько мне известно, вы больше не занимаетесь оперативной работой.

— Занимаюсь, — сказал Гэвин, — но редко. Сенатор?

Расти нахмурился:

— Незачем так меня называть. Мы слишком давно знакомы.

— Я бы предпочел такое обращение.

— Как вам угодно, полковник, — ответил Расти, тонко улыбнувшись.

— Насколько вам известно, я не только шеф службы безопасности. Я еще и адвокат.

— Да, я в курсе.

— Практика у меня небольшая, — продолжил Гэвин, — но лицензия имеется. Так что все слова моих клиентов, включая вас, подпадают под категорию адвокатской тайны.

— Я и без того вам доверяю. Сами знаете.

— Тем не менее такая защита у вас тоже есть. Юридическая защита. Мне хотелось, чтобы вы это знали. Да, я ваш надежный друг, но по закону не имею права пересказывать кому-то ваши слова.