Мальчик, который переплыл океан в кресле

С этими словами папа направляется прямиком в магазин. Он берет разные штуки с полок и кладет на место, если не уверен, что они ему нравятся. В руки ему попадается подушка с рисунком скорпиона, и Билли говорит, что не хочет садиться на его жало задницей. Папа раздраженно кладет подушку обратно и взамен берет две бежевые, без рисунка, и плед цвета овсяной каши. Он заявляет, что они идеально подойдут к нашей гостиной. Да уж, вполне по-дурдомовски. Дальше папа выбирает серебряную фоторамку, стеклянную вазу, полотенце, картину с надписью «Это лучший момент твоей жизни», ершик для унитаза, спортивные штаны и несколько разноцветных гирлянд с лампочками. В самом углу я замечаю подушки с рисунком из синих ласточек. Я спрашиваю у папы, можно ли взять одну такую.

Он кивает.

Подушка напоминает мне о маминых обоях в старом доме на Ханидаун-хиллз. Как же хорошо! Я положу ее в мамино кресло.

Папа идет в отдел искусственных цветов. Броские маки, цветки душистого горошка, на которые словно надели кружевные чепчики, розы и лилии всех цветов радуги. Папа берет несколько лилий и говорит, что нам надо их купить, это ведь мамины любимые цветы. Я слышу об этом впервые. Глядя на эти длинные шелковисто-белые трубы, я думаю о том, что они никогда не умрут.

Когда папа уходит к кассе, Билли за локоть утягивает меня в другой отдел. Под люстрами, похожими на мыльные пузыри и связки лебединых перьев, он сообщает мне:

– Я могу написать объявление о пропаже Перл. Ты сказал, что нам нужно поднажать.

О нет! Я качаю головой. Рисовать людей Билли совсем не умеет. Когда он в прошлый раз рисовал мой портрет, я вышел похожим на двухголового монстра, причем обе головы были уродливыми. Когда Билли видит, что я отрицательно мотаю головой, он предлагает вместо этого позвонить в полицию. Это единственное, что нам остается.

– И что мы скажем? – Я раздраженно закатываю глаза.

– Что Перл улетела в космос и нам надо, чтобы она вернулась, – шепчет братишка.

– Прекрасная мысль, – бормочу я.

Папа возвращается, нагруженный сумками.

Мы выходим из торгового цента, и тут я вижу на парковке человека с целой связкой воздушных шаров в руках. Мне вспоминается пятый пункт из моего списка: воздушный шар. Папа считает, что я совсем рехнулся: я заявляю ему, что мне больше всего на свете нужен шарик в виде лошади. Он думает, что я уже немного староват для таких игрушек, а я говорю, что никто не староват. Иначе зачем бы взрослые мужчины летали на воздушных шарах. Папа соглашается с тем, что я в чем-то прав.

Итак, я стал счастливым обладателем шарика в виде лошади. Маму никогда лошади не интересовали, но жирафы тоже не входили в круг ее интересов. А мой выбор шаров в форме животных был невелик: либо жираф, либо лошадь. Билли больше всего понравился шарик с надписью: «С днем рождения, принцесса». Когда папа сказал, что никто сегодня не празднует день рождения, Билли засмеялся: пусть это будет подарком для него самого. (Ждать осталось совсем недолго, каких-то там восемь месяцев.) Братишка заявил, что он настоящая принцесса, а потому заслуживает шарика.

Когда мы подходим к «Дону Карпеоне», я разжимаю пальцы. Лента медленно раскручивается, а я шепчу: «Прощай, мама» – и отпускаю лошадь. Ну вот, дело сделано. Я сказал еще одно «прощай». Однако лошадь не скачет галопом в небеса: Билли со скоростью света перехватывает ленточку и говорит, что оставит шарик себе, если мне он не нужен.

Всю дорогу домой я словно зажат в тисках. С одной стороны ко мне прижимается розовый шарик Билли, с другой – задница моей собственной лошади.

Восемь

Когда мы поднимаемся по ступенькам домой, папу осеняет гениальная мысль: он постучит в дверь Женщины-Кошки и пригласит ее на нашу импровизированную вечеринку по поводу украшения квартиры.

Однако главная импровизация заключается в другом. Кошка совершенно не ожидает, что ее припашут к работе и сделают дизайнером по интерьеру.

Когда женщина открывает дверь и папа рассказывает ей, что мы ходили по магазинам и были бы счастливы, если бы она могла нам помочь, она совершенно не возражает. Даже наоборот: лицо ее загорается, как табло игрового автомата. Она говорит, что ей очень понравилось болтать с папой в прошлый раз и что она с удовольствием протянет нам руку помощи.

– Всего одну? – смеется папа. – Думаю, вам придется пожертвовать обе. Вот увидите, нашей квартире нужно особое внимание.

Кошка тоже смеется.

Через пять минут она появляется на нашем пороге; волосы небрежно скручены в пучок, на месте шпилек торчит гребешок. Через полчаса она уже положила бежевые подушки на старом диване (по диагонали), повесила картину над камином, а гирлянды – на окно, поставила фоторамку на полку и велела нам разыскать для нее фото. Искусственные лилии оказались в вазе, которую она разместила на столе.

Кошка отступает на шаг назад и любуется цветами, а я говорю:

– Это мамины любимые цветы.

– Хотя она умерла, – встревает Билли.

Я моргаю.

Кошка не произносит ни слова. Вместо этого она закатывает рукав и показывает мне крошечную татуировку с лилией на запястье.