Мальчик, который переплыл океан в кресле

Ладно, если это не разговор о взрослении, значит, папа расскажет мне, что происходит между ним и Перл и почему у него был грустный голос, когда она позвонила в пятницу. Наверно, он решил поторопиться с объяснениями, потому что знает, что мы видели его у розового дома, принадлежащего леди с шарфом в горошек.

Папа подбирает нас у школьных ворот и уводит в парк через дорогу от дома. Когда Билли убегает и запрыгивает на качели, папа поворачивается ко мне:

– Нам нужно поболтать. Я уже давно собирался.

Ладно… Я делаю глубокий вдох, думая, что вот сейчас-то все и прояснится. Это как в мойке для машин: сначала у тебя пена со всех сторон, а уже через секунду ты видишь все четко, как никогда раньше. Я выдыхаю, а папа достает мобильный, а потом рыщет в карманах поисках носового платка и сморкается. Он кладет телефон на скамейку и присаживается рядом.

Билли качается на качелях вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз.

– Его укачает. – Папа широко улыбается.

Я сажусь сбоку от папы, а он так глубоко вдыхает, словно собирается нырять на глубину без акваланга.

– Я хотел поговорить с тобой, потому что мы в последнее время мало веселимся.

Господи Иисусе! Что, в этом все дело? Такой важный разговор меня ждал? Еще хуже, чем когда Бабуля Ибица сказала, что купила мне планшет, а оказалось, это такой старомодный планшет для бумаг.

– Давай устроим новоселье. Как насчет следующего вторника? У нас будет целая неделя на приготовления.

И ЭТО ВСЕ?! Я беззвучно кричу. Ничего насчет Перл и Камий и этой дамы, которая просеменила из розового дома в своем шарфе в горошек? У моего школьного свитера сползла одна крошечная петелька; я тяну за нее, и вязка начинает распускаться. Я так зол, что если потяну еще немного сильнее, то у меня совсем не останется свитера.

Папа продолжает:

– Это как раз то, что нам нужно. Давай запланируем на вторник, в семь тридцать. Приглашу ребят – разносчиков рыбы, и вы с Билли тоже можете позвать, кого захотите.

Нет, это не беседа о том, что происходит в его жизни.

Это никак не объясняет, почему Перл теперь не с нами и почему он не хочет, чтобы мы с ней общались или она общалась с нами.

И это никак не проясняет ситуацию с Камий.

Это никак не относится к тому, что чувствуем мы с Билли.

Это просто вишенка на протухшем торте.

Папа хмурится: он заметил, что у лицо у меня кислее, чем самый кислый леденец в мире.

– Ты что, не хочешь праздника?

Я киваю и очень осторожно говорю, что, конечно, хочу, но…

Билли только что пробежал через парк и рухнул на землю беспомощной грудой. Очевидно, он совершенно не понимает, как работают ноги, и споткнулся сам о себя. Папа отправляется ему на помощь. Его телефон жужжит; я хочу позвать его назад, но не могу удержаться и сначала читаю сообщение. Послушайте, я всего лишь человек!

Привет, Стивен. Это Камий. Приятно было увидеть тебя вчера. Пожалуйста, заходи, когда захочешь. Меня может не быть на месте, но Орла будет там. Можешь пообщаться с ней. Или обратись к Кимберли. В любом случае, я скоро тебе позвоню.

Вот и попался! Папа абсолютно точно вчера был у Камий, и, похоже, там еще присутствовала целая толпа народа! Это уже не пятиугольник, а десятиугольник какой-то! Когда папа возвращается, я делаю вид, что даже и не смотрел в сторону его телефона, совсем нет. Все это время я таращился на чайку над головой (и надеялся, что она не ела ничего несвежего). Папа паркует свою задницу на скамейке и подбирает телефон. Он бросает взгляд на сообщение. Уши его приобретают ярко-красный оттенок, и он прочищает горло, а потом кладет телефон обратно в карман.

– Новые сообщения? – невинно моргаю я.

– Неа, – отвечает папа. – Я папаша-без-друзей.

На моем языке вертится «что-то я сильно сомневаюсь», но папа не дает мне сказать. Он говорит:

– Твоя мама любила праздники.

Билли вернулся на качели и снова качается вверх-вниз, вверх-вниз. Мне хочется заорать на папу: НЕ МЕНЯЙ ТЕМУ РАЗГОВОРА! Но одновременно с этим я хочу, чтобы он поменял тему, потому что мы так мало говорим о маме.

– Да, она всегда была душой любого праздника, – вздыхает папа. – Мы с твоей мамой уже приходили сюда, как раз на это место. Ты знал об этом?

Я качаю головой.

– Мы жили в доме на Ханидаун-хиллз, но приехали сюда на день, чтобы посмотреть на тюленя.

Я сглатываю:

– И как, увидели?

Папа улыбается и ерошит мне волосы:

– Нет, но мама нашла на берегу старую бутылку и сказала, что хочет сделать нечто особенное.

Я вспоминаю фото в папиной комнате: мама держит в руках бутылку.