Мальчик, который переплыл океан в кресле

Папа соглашается, что он иногда тупит. Он кивает, как игрушечные собачки, которых иногда видишь в машинах у стариков. Я хочу сказать, что папа не тупой. Слова крутятся у меня в голове, как тефтели на тарелке, но на язык так и не попадают. Папа извиняется и извиняется перед Перл.

Я слышу только, что он просит прощение, и мне кажется, что это он один во всем виноват. Поэтому я и говорю то, что говорю:

– Это из-за шоколадного фондю, да?

Папины брови напоминают вопросительные знаки.

– Ты вообще о чем?

– Камий, – фыркаю я. В животе у меня все горит, и я продолжаю: – Эта фондюшная леди, с которой я тебя видел в день экскурсии. Та самая, которая писала тебе сообщения.

Похоже, начался фондю-армагеддон. Перл визгливым голосом задает вопрос, который я задавал себе столько раз:

– Кто такая Камий?

Папа попал в такой шторм, что никакой ураган с этим не сравнится.

– Хм, ну, это…

На него злобно уставились три пары зрачков.

– Это не то, что вы думаете.

За Перл говорить не буду, но сам я думаю о любовном десятиугольнике. Судя по тому, как Перл прищурилась, она тоже ни о чем хорошем не думает. Мне странно, что она вообще еще что-то видит. И, сказать по правде, я рад, что сказал то, что сказал. Теперь все вышло на поверхность, и папе придется что-то ответить.

– Камий – это… ну…

В конце концов папа бормочет, что они познакомились на работе.

– Пфффф, – шипит Перл. Щеки ее ярко порозовели. – Это с Камий ты только что веселился на полу?

– Нет, это Кошка, – объясняет Билли.

– Ах, то есть их двое? Камий и Кошка?

– А еще дама в шарфе в горошек, Орла и Кимберли, – добавляю я.

У папы глаза чуть не вываливаются из орбит. Он шипит, что я читаю его переписку. Я объясняю, что телефон забибикал, когда мы ходили в парк, и я случайно увидел сообщение и не смог не прочитать. Он должен радоваться, что я получил такое хорошее образование.

– Перл, – умоляюще обращается папа. – Это правда не то, что ты думаешь. Я не знаю этих женщин, а Кошка – ее, кстати, зовут Кэт – это владелица салона красоты на первом этаже.

– Ага, и, видимо, у нее ты стрижешься. – Она оглядывает его лысую голову и рычит. – Ты изменился, Стивен Рэмзи.

Билли колотит пятками по дивану. Тук-тук-тук. А я смотрю на искусственные лилии в вазе и думаю: представь мирный семейный ужин, а теперь сотри его из воображения и представь нас. Мы сидим в ряд, как печальные утки в парке развлечений, и ждем, когда нас собьют мячом.

Тук-тук-тук.

– Я думаю, ты сам не понимаешь, что наделал… – Голос Перл жужжит в комнате, как надоедливый дроид.

Тук-тук-тук.

Папа убитым голосом просит меня подготовить Билли ко сну и просит нас обоих не выходить из своей комнаты. Ему нужно поговорить с Перл наедине, без маленьких ушек. Я тихо закрываю за собой дверь и переодеваю Билли в пижаму. Билли говорит, что все устроилось именно так, как планировал Брайан. И как раз тогда начинается настоящая ссора. Поначалу голоса папы и Перл звучат тихо. Билли склоняет голову набок, пытаясь расслышать, о чем они говорят. Через несколько секунд Перл повышает голос. Лопаются воздушные шары, а я говорю себе, что праздники не должны так заканчиваться. Папа пытается успокоить Перл, но у него не получается: она кричит что-то про Камий и про то, как она ненавидит фондю.

Единственным безопасным местом остается кресло. Мы с Билли сворачиваемся в нем клубочком, и я натягиваю нам на головы одеяло, чтобы заглушить все эти крики. Мой способ не срабатывает. Даже наше безопасное место больше не безопасно. Перл кричит о том, что все ее обо всем предупреждали.

– Да, все говорили, чтобы я не влюблялась в мужика с прицепом, но я-то думала, что мне лучше знать.

Билли неуклюже съеживается и шепчет:

– Бекет, мне это не нравится. Перл очень зла на папочку. Я зря пригласил ее на праздник?

Я говорю братишке, что нет, конечно же не зря.

Теперь Перл кричит что-то про свободных игроков. Билли говорит, что она, наверно, больше не злится на папу. Играть же весело. Ему бы тоже хотелось быть свободным игроком. Но Перл вопит, что мужчины, которые строят из себя таких, трусливые негодяи. Билли сразу осунулся; он говорит, что передумал и больше не хочет играть. Я не слышу, что говорит в ответ папа. Он ведет себя очень тихо. Послышался какой-то глухой шум, похожий на бульканье чайника. Перл ни с того ни с сего орет, что сейчас не время пить чай. Я слышу, как хлопает и опять открывается дверь.

– Расскажи мне сказку, – шепчет Билли. – Я не хочу слушать, как они кричат.

Он затыкает пальцами уши.

Дрожащим голосом я начинаю: