«Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

Хотя в лесу за моим домом имеется многочисленная нижняя колония ворон, генеральный штаб всевороньего войска находится в сосновом бору, на землях старинного замка, который виден из моих передних комнат. Наблюдать, как воро́ны ежевечерне, в один и тот же час, все дружно летят домой – весьма занятное зрелище, и народное воображение нашло ему забавное сравнение с суматохой, царящей, когда народ бежит на пожар. Им объясняется смысл песенки, которую дети поют воронам, возвращающимся в свои гнезда:

Ато но карасу саки инэ,
Варэ га иэ га якэру кэн,
Хаё индэ мидзу какэ,
Мидзу га накя яродзо,
Аматтара ко ни ярэ,
Ко га накя модосэ.

Отставшая ворона, поспешай поскорей,
Не то я приду поджигать твой дом.
Поспешай и неси воду тушить его.
Если нет воды, я тебе дам ее.
Если же слишком много, дай ее своему вороненку.
Если же у тебя нет вороненка, отдай ее мне.

Конфуцианство, как представляется, узрело в вороне добродетель. В японском языке есть пословица: «Карасу ни хампо но ко ари», смысл которой заключается в том, что ворона исполняет свой долг перед родителями – хампо, или, более дословно, «долг перед родителями – хампо существует в вороне». «Хампо» означает буквально «вернуть кормление». Говорят, что молодая ворона вознаграждает своих родителей за заботу тем, что кормит их, когда входит в силу. Еще один пример почтительности к родителям дает голубь. «Хато ни санси но рэй ари», что значит «голубь сидит на три ветки ниже родителей» или более дословно: «должен соблюдать этикет трех веток».

Крик дикого голубя (ямабато), который я слышу из леса почти ежедневно, – это самый сладостно-печальный звук, который когда-либо доходил до моих ушей. Крестьяне Идзумо говорят, что птица произносит слова, приведенные ниже, что, по-видимому, так и есть, если прислушаться к ним, после того как узнаешь предписываемое им звучание:

Тэтэ
поппо,
Кака
поппо,
Тэтэ
поппо,
Кака
поппо,
Тэтэ…

(внезапная пауза).

Тэтэ – это детское слово, которое означает «папа», а кака означает «мама»; а поппо в речи младенцев означает «грудь»[139].

Дикие певчие камышовки (угуису) также часто услаждают мои летние дни своим пением, а иногда оказываются очень близко от дома, привлеченные, очевидно, трелями моего домашнего певца в клетке. Угуису очень распространены в этой провинции. Они обитают во всех лесах и священных рощах в окрестностях города, и не было случая, чтобы в своих поездках по Идзумо в теплое время года я не услышал бы их пения, доносящегося из какого-нибудь тенистого уголка. Но угуису сильно разнятся между собой. Есть угуису, которых можно приобрести за пару иен, однако великолепно обученный, выращенный в клетке певец может обойтись не менее чем в сто.

Одно любопытное поверье об этом изящном создании я впервые услышал не где-нибудь, а в маленьком деревенском храме. В Японии гроб, в котором усопшего несут к месту погребения, совершенно не такой, как западный гроб. Это удивительно маленький кубовидный ящик, в который покойника помещают в сидячем положении. Как тело любого взрослого человека может быть помещено в такой маленький объем, остается загадкой для иностранцев. В случаях сильного трупного окоченения работа по помещению тела в гроб трудна даже для профессиональных досин-бодзу. Но верные последователи Нитирэн заявляют, что после смерти их тела останутся идеально гибкими; и тельце мертвой угуису, утверждают они, также никогда не коченеет, ибо эта птичка-невеличка привержена их вере и проводит всю свою жизнь, распевая хвалы сутре Лотоса Благого закона.

XIV