«Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

Но тот, за кем шла слежка, внезапно исчез из поля зрения на самом темном участке дороге. Шпион долго пытался понять, куда делся Мин Ю, отыскать его следы, но тщетно. В большом недоумении и растерянности он вернулся обратно и рассказал о том, что произошло. Тогда господин Чжан не мешкая отправил посыльного к родителю юноши.

Тем временем Мин Ю входил в комнату своей возлюбленной. Здесь его встретили слезами. Они удивили и глубоко ранили сердце юноши. В ответ красавица, рыдая, обвила его шею руками и сказала:

– Любовь моя! Вот-вот нам придется расстаться навеки! Не спрашивай почему. Я все равно не могу сказать тебе этого. С самой первой встречи я знала, что это должно было случиться; но все равно для меня это такое горе – столь жестокое и внезапное, что не могу сдержать слез. Любимый! Сегодня наша последняя ночь, и больше мы никогда не увидимся… Я знаю, что ты не забудешь меня, пока будешь жив. А еще я знаю, что ты станешь великим ученым, тебя будут окружать почет и уважение, ты станешь богатым. И еще… ты встретишь красивую женщину, и она будет любить тебя, сможет утешить и залечить боль утраты… А теперь давай больше не будем предаваться грусти – хочу, чтобы последняя ночь принесла тебе только радость, чтобы ты запомнил мой смех, а не мой плач!

Она смахнула со щек слезы, принесла вина и ноты, а еще сладкозвучный гуцинь[65] о семи шелковых струнах и всю ночь даже на миг не дозволяла возлюбленному заикаться о грядущей разлуке. Она пела для него старинные песни о спокойных водах летних озер, в которых отражаются голубые небеса, о том, как на сердце нисходит покой, когда рассеются облака печали и горестей. И вскоре под звуки мелодий и сладость вина они забыли о скорой разлуке. Эти последние их часы показались Мин Ю еще прекраснее того блаженства, что он испытал в их первую ночь.

Но пришел рассвет, и золотая заря возвратила печаль, и они заплакали. Красавица Се проводила своего возлюбленного до ступеней террасы и, целуя, вложила ему в руку прощальный дар – искусно вырезанный агатовый ларец, достойный рабочего стола великого поэта. Так они расстались навсегда, проливая безутешные слезы.

Конечно, юноша не мог поверить, что эта разлука навсегда.

«Это невозможно! – думал он. – Завтра я приду к ней снова – ведь я не могу теперь жить без нее, а она не сможет не принять меня».

Такие думы одолевали Мин Ю, когда он вернулся в дом господина Чжана. На крыльце, ожидая его, стояли отец и хозяин. Сын не успел вымолвить и слова, а отец уже сурово спросил его:

– Скажи мне, где ты пропадаешь ночами?

Догадавшись, что ложь его раскрыта, Мин Ю не решился ничего сказать в свое оправдание: сконфуженный и молчаливый, он стоял, виновато понурив голову. Тогда отец рассердился и ударил его бамбуковой палкой, а затем приказал:

– Говори!

Что оставалось делать? Юноша испугался гнева отца. К тому же помнил, что гласит закон: «Сын, отказывающийся повиноваться отцу, подлежит наказанию ста ударами бамбуковой палкой». Поминутно запинаясь, Мин Ю поведал историю своей любви.

Было заметно, как по ходу повествования менялся в лице господин Чжан. Наконец он воскликнул:

– Послушай! У меня нет родственников из рода Пин. Я никогда не слышал о женщине, которую ты описал. Тем более ничего не знаю о доме, про который ты говоришь. В то же время я уверен, что ты не способен лгать своему отцу. Не стал ли ты жертвой какого-то обмана? Во всяком случае, во всей этой истории есть нечто очень странное и совершенно непонятное…

Тогда, чтобы убедить их, юноша показал подарки госпожи Се – нефритового льва и ларец из резного агата, а затем и одно из ее стихотворений – собственноручно написанное женщиной. Теперь изумление Чжана передалось и отцу Мин Ю. Они с удивлением разглядывали предметы и сошлись во мнении, что вещи эти сделаны очень искусно и едва ли кто-то из мастеров современности способен сотворить такое – только в древние времена могли создаваться такие произведения. Они выглядели как новые, но словно многие столетия были укрыты где-то, а теперь явлены их очам. Да и стихотворение, заключили они, хотя и является несравненным образцом поэзии, написано не в современной стилистике, а в традиции давней эпохи Тан.

– Друг мой! – вскричал тогда господин Чжан, обращаясь к отцу юноши. – Мы должны немедленно отправиться туда, где, как утверждает мальчик, он обрел эти удивительные предметы. Трудно быть объективным, полагаясь на чужие слова. Ничто так не проясняет разум, как личный опыт. Не сомневаюсь, что ваш сын говорит правду. Но история эта уж слишком смущает мой разум.

И все втроем они отправились к дому госпожи Се.