Мальчик, который упал на Землю

Непреодолимое желание сесть в машину и сдать задом, желательно неоднократно, на ее распростертое тело овладело мной безраздельно. И знаете что? Жюри присяжных мамаш, у которых дети с особыми нуждами, оправдало бы меня. Потому что величайшая кручина для большинства матерей в том, что их чадо не станет есть ничего, что не плясало в телевизоре. Видала я родительниц, которые драли на себе волосы как раз поэтому. Когда наиболее придыхательные предки моих учеников слезливо жаловались на своих заблудших отпрысков – мол, никак не разберутся с «Беовульфом», – пустота во мне издавала скрежет. Сочувственное лицо удавалось сохранить, только нюхнув банку с клеем. Я боролась с искушением позаимствовать у Мерлина фляжку с Почтальоном Пэтом[13] и начать таскать в ней что-нибудь позабористее апельсинового морса. Валиум, например, с добавкой героина – мамины помощнички[14].

Я было обратилась за утешением к мужу, но тот взялся изображать лох-несское чудовище: слухов о его существовании хватало, но живьем его никто не видел. Я списала это на потрясение от поставленного Мерлину диагноза – это оно услало Джереми в мир высших финансов, там он упокоялся железной предсказуемостью процентов и уравнений, и я поначалу терпела. Мир Джереми всегда был таким однозначным. Самые серьезные удары жизнь ему наносила при игре в поло. Он совершенствовал французский во время частых лыжных вылазок в Вербье или Шамони. Развлекая родительский круг друзей на званых ужинах, он с колыбели осмотически впитал охмурение и обезоруживание. Объявляя, что закрытые клубы устарели и утратили необходимость, он продолжает их посещать и втайне обожать. Ребенок-аутист в его списке обязательных приобретений никогда не значился. В результате мой любимый супруг превратился в озлобленного понятого, неохотно буркающего односложные ответы.

Целый год прошел, а он все не акклиматизировался и по-прежнему не желал обсуждать Мерлинов диагноз. Шумная, сварливая немота Джереми отдавалась в стенах нашей раздолбанной терраски. Весь дом словно затаил дыхание. Пластмассовые филипп-старковские[15] садовые гномы, которые он в шутку вручил мне на новоселье, стояли в нашем палисадничке размером с носовой платок спиной к спине, будто в ссоре. Да, мы купили дом по дешевке, «под ремонт», но чинить надо было что-то в нас самих. Мы разваливались. Меня не покидало ощущение, что я проснулась однажды утром, а мебель у меня дома вся переставлена, и придется заново ориентироваться в пространстве.

Я пыталась держать хвост пистолетом. Несмотря на пожелания Джереми, все рассказала родне и нескольким ближайшим друзьям, но когда другие наши знакомые, не посвященные в положение Мерлиновых дел, спрашивали, отчего Джереми постоянно где-то, а не с нами, я объясняла, что ему нравилось меня оплодотворять: «Хоть по три раза на дню, но вот же – подцепил утреннее недомогание. Аккурат в то утро, когда ребенок родился». Все веселились, после чего я добавляла с отрепетированной улыбкой: «Ему нужно время привыкнуть. Вот станет Мерлин постарше – он подключится».

Когда мой муж пропустил приемы у логопеда и трудотерапевта, я убедила себя, что меня это не напрягло. Ага, шоколад в омлете с сыром – тоже нормально. Когда Джереми не явился на собеседование в садик для детей с особыми нуждами, который я пробивала несколько месяцев, я балагурила с директрисой: ну надо же, все дни у него перемешались. «Величайшая тайна – как мужчины с их мирового уровня бестолковостью получили власть над миром. Вот о чем стоит писать Дэну Брауну!»

Когда мне пришлось пропустить рабочее совещание, потому что Джереми было не с руки забрать Мерлина от очередной няни, я посокрушалась с другими женами, театрально закатывая глаза: «Эх, замужество было бы куда лучше без мужей». Я начала носить обручальное кольцо не на том пальце – чтобы в подходящий момент можно было ввернуть, дескать, не за того я вышла замуж.

Когда Джереми не пришел на третий день рождения Мерлина, я философски изрекла, обращаясь к небольшому собранию родственников:

– Знаете, как удержать мужа дома?

– Выпечкой? – предположила моя мама.

– Гимнастическим сексом? – рискнула Фиби.

– Проколом покрышек, – едко порекомендовала я.

Мама с сестрой обменялись встревоженными взглядами. Моя старшая сестра – вовсе не моя копия, она милее, у нее внимательный, преданный муж, двое нормальных детей, работа, которую она обожает, и искренняя любовь ко всему человечеству.

Наша мама – тоже сама любовь, хоть и не из тех, кто режет бутерброды треугольниками или замешивает самодельные мюсли. Когда обнаружилось, что я беременна, мамуля принялась вязать до посинения. Со всего мира повалили посылки с носочками, варежками, чепчиками, кофточками, покрывальцами, салфеточками и прогулочными курточками (одна на утро, одна на вечер и одна – на всякий случай). Месяц-другой – и дом погрузился в вязаную пучину: пухлая разноцветная пена вскипала на каждой поверхности.