Мальчик по имени Рождество

Николас увидел, как с десяток стражников бегут на луг и взбираются на оленей. Один за другим они впечатывали каблуки в покрытые шерстью бока и направляли рогатых скакунов в сторону башни. В следующий миг олени помчались по воздуху прямо к Николасу.

– Блитцен! – в отчаянии позвал мальчик, хоть уже и не видел своего друга. Куда он подевался?

Стражники на оленях летели к башне, скользя по небу смутными тенями. Николас чувствовал, что к нему приближается нечто тёмное. Словно туча, застилающая солнце, пробралась к нему в голову – и прямо в мысли. Чужая воля толкала мальчика к краю крыши. Наконец из снежной пелены вырвался сам Отец Водоль, чей олень летел впереди всех, чёрная борода сверкала изморозью, а лицо было красным от гнева. В руках он держал топор, который Николас тут же узнал. Длинная тёмная рукоять и начищенное до блеска лезвие.

– Твой любимый отец оставил это нам! – прокричал Отец Водоль, швыряя топор в Николаса, и тот лишь чудом уклонился от удара.

Топор описал дугу и вернулся точно в руку к Отцу Водолю. Гроза – олениха, на которой он летел, – очертила круг возле башни.

– Убирайтесь! – крикнул Николас. – Вам меня не одолеть!

Он закрыл глаза – тепло и свет оттолкнули тёмное облако, – и почувствовал, как снова взмывает ввысь. На миг ему показалось, что это снег начал падать быстрее, но нет. Моргнув, мальчик огляделся и увидел Водоля. В ту же секунду он рухнул обратно на крышу, отчего несколько черепиц откололись и заскользили вниз, чтобы, кувыркаясь, полететь к земле. Николас заскользил вслед за ними и в конце концов повис на краю. Он бросил взгляд на дорогу, ведущую к башне, где собралась толпа крохотных эльфов. Они неотрывно следили за тем, что творится вверху.

– Поймать сына Джоэла Дровосека! – прокричала эльфийская девчушка по имени Снежинка, чьи волосы были белее снега.

– Убить сына Джоэла Дровосека! – поддакнул ей эльф по имени Корнишон. Он наблюдал за погоней через самодельный телескоп. Казалось, эльф и сам удивился своей злости. – Раздробить ему кости и напечь из них имбирных пряников! Никаких чужаков!

– Никаких чужаков! – вскричала Снежинка.

– Никаких чужаков! – взревела толпа.

– Ни-ка-ких чу-жа-ков! Ни-ка-ких чу-жа-ков! – скандировали эльфы.

Впрочем, стоит отдать им должное: не все присоединились к общему помешательству. Единственный голос разума звонким бубенцом пробился сквозь буран прямо к Николасу.

– Оставьте его в покое! – этот голос музыкой звучал в ушах мальчика, наполняя его надеждой и гоня одиночество прочь. Теперь он знал, что там, внизу, переживает за него Малышка Нуш.

– Оставьте его! Мы эльфы! – присоединился к внучке Отец Топо. – Куда подевалась наша доброта? Ну давайте же вспомним, кто мы! Мы не такие!

Руки и плечи Николаса горели огнём, когда он затаскивал себя на ледяной скат крыши. Он забрался как раз вовремя, чтобы увидеть, как самый крупный олень устремился к нему, обгоняя других. Глаза оленя пылали той непоколебимой решимостью, что недавно помогла ему покорить гору.

– Блитцен!

Теперь Отец Водоль тоже его заметил.

– Огонь! – вскричал он.

Один из стражников опустился на колено и укрепил в снегу искусно сделанный длинный лук (который применительно к эльфам следовало бы именовать коротким). Оттянув зубами тетиву, он выхватил стрелу из колчана, прицелился и выстрелил. Та прочертила в воздухе тёмную линию и свистнула у Николаса прямо возле уха. Отец Водоль раздосадованно взревел и швырнул топор в Блитцена. Олень ловко нырнул вниз – и в следующий миг метнулся в сторону, чтобы уклониться от ещё одной стрелы. К счастью, та промчалась мимо, задев лишь кончик его рогов. А Николас пустился бежать по скату, не сводя глаз с Блитцена и отчаянно надеясь. Когда крыша кончилась и под ногами остался лишь воздух, мальчик зажмурился и понадеялся ещё сильнее. И его надежда была услышана – он приземлился точно на спину Блитцена.

– Остановите их! – завопил Отец Водоль.

– Скорей, скорей, скорей! – кричал Николас, подгоняя оленя, который и так рассекал воздух с головокружительной скоростью. – На юг, к горе!

И они полетели, уклоняясь от летящих топоров и свистящих стрел, а незамутнённая надежда и несокрушимая уверенность вели их в сторону рассвета.

Поиски

Подгоняемые порывами ветра, они летели над снежными лесами и ледяными озёрами. Казалось, в мире не осталось других цветов, кроме белого и серебристого. Нигде не было и признака человеческой жизни – или грядущего Рождества. С высоты земля выглядела плоской и неподвижной, будто карта. Они мчались с удивительной скоростью: путь, который они прежде проделали бы за день, теперь занял у них всего несколько минут. Холодный ветер крепчал, но Николас едва ли обращал на него внимание. С тех пор как Отец Топо зачаровал мальчика, он и в самом деле перестал мёрзнуть. Хотя нет, всё было немного не так. Николас знал, что ему холодно, но холод больше его не беспокоил.