Мальчик по имени Рождество

От неожиданно обретённой свободы и надежды на то, что отец жив, у мальчика будто гора с плеч свалилась. Он ощущал невероятную легкость. Мысль о том, что теперь он может творить волшебство, наполнила его таким восторгом, что прямо между небом и землёй, в полумиле над озером, Николас засмеялся, как не смеялся никогда в жизни. Смех шёл из глубины его живота и больше походил на «хо-хо-хо!», чем на привычное «ха-ха-ха».

Именно так когда-то смеялась его мама.

Николас наклонился и обнял Блитцена за шею.

– Ты настоящий друг! – сказал он. – И мне жаль, что тебе отстрелили кусок рога.

Блитцен мотнул головой, словно говоря: «Да пустяки!», – и припустил вперёд.

Они летели строго на юг, стараясь не отклоняться от единственной дороги – дороги, которая вела домой. Николас подумал, что отец, быть может, уже вернулся и снова рубит деревья в лесу, удивляясь, куда же пропал его сын.

В середине утра вокруг них сгустился серый туман, и Николаса одолели сомнения. А вдруг отец и в самом деле похитил Малыша Кипа? Он с негодованием отверг эту мысль. Нет, его дорогой отец никогда бы так не поступил. Это просто невозможно. Или возможно?

С тяжёлым сердцем Николас признал, что у него осталось незавершённое дело на Крайнем Севере. Прежде чем вернуться, он должен найти Малыша Кипа. Должен узнать правду и доказать эльфам, что его отец – хороший человек.

Николас убеждал себя, что случившемуся есть простое объяснение. Возможно, Малыш Кип сбежал из дома – совсем как он. Значит, ему просто нужно найти эльфёнка, отвести его в деревню, и все недоразумения разрешатся сами собой.

Тем временем они улетали всё дальше и дальше от Эльфхельма. Блитцен снижался к заиндевевшим еловым верхушкам, скользил над укрытыми белым пологом лугами и бескрайними равнинами. Николас тщетно выглядывал внизу Малыша Кипа.

От городов они старались держаться подальше: Николас не знал, как там воспримут мальчика, летящего верхом на олене. Впрочем, даже так им изредка попадались люди. И Блитцен каждый раз бурно радовался встрече.

Видите ли, какое дело: у Блитцена обнаружилось отменное чувство юмора. Особенно уморительным ему казалось мочиться сверху на людей. Он терпел, сколько мог, а потом… орошал бедолаг, которым не повезло встретиться с летающим оленем. А те, наверное, удивлялись: «Дождь в декабре?!»

– Боюсь, такой рождественский подарок их не обрадует! – укоризненно качал головой Николас, хотя сам не мог удержаться от смеха.

Итак, они летели вперёд, ускоряясь и замедляясь, ныряя к земле и взмывая под облака, поворачивая на север и на восток, на юг и на запад, но всё было без толку. Николас чувствовал, как в сердце закрадывается отчаяние. Может, ему всё-таки стоит вернуться домой. Глаза уже слипались от усталости; Блитцену, наверное, тоже приходилось несладко. К тому же из низких туч снова посыпался снег.

– Дружище, нам пора отдохнуть, – сказал Николас и похлопал оленя по тёплому боку. На западе он разглядел сосновый лес. – Давай приземлимся вон там и поищем место для ночлега.

Блитцен в кои-то веки услышал своего наездника и начал снижаться. Попетляв между закутанных в снежные шали сосен, олень нашёл прогалину неподалёку от обрыва.

«Странное в этом году выдалось Рождество», – подумал Николас.

Он устроился под навесом колючих лап в окружении сосен-великанов, приткнулся к оленю и уже начал проваливаться в сон без сновидений, когда вдруг услышал треск.

Как будто ветка хрустнула под сапогом.

Следом послышались голоса.

И это были мужские голоса.

Николас резко выпрямился, стряхнув с себя сон. Вокруг царила непроглядная тьма, но голос – неторопливый, звучный, – казался удивительно знакомым. Николас ахнул.

Это голос принадлежал человеку, который однажды вечером постучался к ним в дом. Охотнику Андерсу.

– Блитцен, – прошептал Николас. – Кажется, это они. Подожди здесь.

Николас поднялся и, на цыпочках ступая по сухой земле, пошёл на голоса.

Сначала он разглядел между стволов золотисто-оранжевое сияние, которое с каждым шагом становилось всё ярче. Костёр. В языках пламени тени плясали, будто тёмные призраки. Николас подобрался поближе и увидел сгрудившиеся у огня широкоплечие силуэты. Теперь он уже мог различить, о чём они говорят.

– До Турку осталась всего пара дней пути, – сказал один. – Мы будем там к Новому году.

– И уже через неделю вручим наш скромный подарок королю! – подхватил второй.

– Я думал, мы сначала заглянем домой, – произнёс голос, который Николас знал лучше всех голосов на свете. От его звука сердце замерло у мальчика в груди. Страх и любовь окатили его горячей волной. Он чуть было не закричал: «Папа!», – но что-то остановило Николаса, и он решил подождать, не нарушая безмолвия ночи.

– Нет, мы обещали, что король получит его к Новому году.

Николас едва мог дышать. Сердце, снова вспомнившее о том, как биться, теперь отчаянно колотилось, и мальчику стоило больших усилий сохранять спокойствие. Стань лесом.

– А я обещал сыну, что буду дома к Рождеству.

– Только тебе решать, кто важнее: твой сын или король!