Мальчик в башне

И хотя от множества мыслей болит голова, я улыбаюсь, шагая по коридору.

Я мысленно обращаюсь к Гайе.

«Ты в порядке, – говорю я. – Ты в порядке, ты в порядке».

Глава 39

Следующим утром, перед тем как спускаться вниз, я смотрю в окно. Я, как раньше, сижу на подоконнике, прижимая лоб к стеклу.

Вид изменился до неузнаваемости. Непонятно, где раньше стояли дома, или где ездили машины, или где была детская площадка. Теперь все выглядит одинаково. Я даже не могу понять, где точно стояла башня Гайи.

Земля была бы абсолютно плоской, если бы не деревья. Я вижу их вдалеке – наверно, раньше там был парк. Деревья зеленые и пышные, будто им нравится, когда вокруг нет зданий.

Серебристо-синий цвет блюхеров двигается и переливается. Кажется, они более синие, чем раньше. Но теперь проглядывает третий цвет. Зеленый. Среди блюхеров, там, где раньше лежал асфальт или стояли кирпичные здания, росло что-то еще.

Наш дом теперь единственный. Последняя башня. Не могу понять: этот новый мир выглядит больше или меньше? С одной стороны, кажется, будто он уходит в бесконечность, а с другой стороны, без домов, башен и кварталов это просто пустое место. Даже то очень высокое здание, у которого должна была быть острая верхушка, уже развалилось. Мне кто-то говорил, что это был небоскреб. Его строили несколько месяцев и так и не достроили, но оно все равно было выше всего вокруг. А теперь даже непонятно, где оно раньше стояло.

Я изображаю в альбоме нашу башню, окруженную блюхерами, но размеры у меня выходят неправильные. Блюхеры получились гораздо больше, чем они есть на самом деле: они доставали аж до пятого этажа.

Потом я понимаю, что и не знаю на самом деле, какого они размера. Я видел их только сверху, и никогда – снизу.

Оби принес нам воды – я ставлю бутылку на кухню для мамы. У Дори мы воду только пьем и больше ничего с ней не делаем. Даже, например, посуду не моем. Дори просто приносит новые тарелки с чьей-нибудь кухни. «Та-да!» – говорит она, раздавая нам чистую посуду. На ее этаже теперь есть квартира, где лежат горы грязных тарелок. Пахнет там довольно плохо, и я стараюсь туда не заходить. А когда приходится, я делаю глубокий вдох и надеюсь на лучшее. И все равно это проще, чем мыть посуду.

Я не знаю, что мы будем делать, когда вода закончится. Никак не могу забыть те дни, когда не работали краны. Кажется, это было так давно, но от одной только мысли о них у меня кружится голова. Помню, как лежал на диване вялый, сонный, беспомощный.

На завтрак Дори приготовила кашу. Она густая, сероватая и прилипает к тарелке. Мне кажется, мне не понравится.

– Нужно полить сиропом, Ади. Ее только так кушать можно, – говорит Дори и кладет себе в тарелку большую ложку темно-желтой густой жидкости. – Пальчики оближешь.

Я делаю то же самое, но Дори говорит «Больше, Ади!», так что когда я начинаю есть, мне нравится. Каша горячая и сладкая, и я быстро уплетаю свою порцию.

В поисках еды я поднимаюсь в одну из квартир, куда еще не заглядывал, и наполняю рюкзак, как обычно. На лестнице я встречаю Оби и Бена. Они тащат вниз бутылки с водой.

Оби говорит «Доброе утро, Ади», когда проходит мимо, а Бен молчит. Только слегка кивает и пытается улыбнуться.

– Здравствуйте, Оби. Здравствуйте, Бен, – отвечаю я.

Я думаю: «Будь в порядке, Гайя, будь в порядке, Гайя, где бы ты ни была». Каждый раз, когда вижу Бена, вспоминаю, что Гайя уехала. Я думаю о ней каждый день, всей душой желая, чтобы с ней все было хорошо.

Дни проходят так же, как проходили до появления Бена. Только теперь он с нами, помогает Оби. И ест тоже с нами, но почти не разговаривает. Он все еще очень расстроен. Иногда я слышу, как он плачет.

Иногда в конце дня, если я не могу все унести, Бен помогает мне собирать еду, и я каждый раз понимаю, как одиноко мне раньше было в этих пустых, покинутых квартирах.

– Неплохой улов сегодня, Ади, – говорит однажды Бен по дороге к Дори.

Я несу тяжелый рюкзак, лямки врезаются мне в плечи. Бен неуклюже тащит большую ярко-синюю сумку, отставляя ее в сторону, чтобы не била по ногам.

– Как у тебя дела? – продолжает он.

Я задумываюсь над вопросом.

– Я в порядке.

– Знаешь, это нормально, если на самом деле… это не так, – говорит Бен. – Это нелегко. Жить с кем-то, кому… так плохо.

Я молчу, концентрируюсь на ходьбе, шаг за шагом.

– Бывают хорошие дни, бывают плохие. В хорошие дни кажется, что все меняется к лучшему, а в плохие… В плохие – что мир пытается тебя задавить.

Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Иногда мир кажется невыразимо огромным, а иногда – крошечным и слишком темным. Как черная пещера, у которой сжимаются стены.

– Но нужно верить в эти хорошие дни, – добавляет Бен.

Я вспоминаю, как мама покупала нам большие пачки мороженого, как я забывал о тех вечерах, когда она не могла встать с кровати.

Эти воспоминания кажутся золотыми.

Я смотрю на Бена:

– Я верю.

– Хорошо, – говорит он.

Больше мы ничего не говорим.

Мне кажется, мы поняли друг друга.